Встревоженный

Как на школьной доске
белым пишем по чёрному,
Или чёрным по белому –
свою бренную вязь,
Из крестов и нулей
письмена беспризорные,
Но не можем найти
в них желанную связь.

День грешит, как вандал
отражаясь в ночи.
Погружаясь в себя
неосознанно будим
То, что спит до поры
и упорно молчит
Под порогом души
и лузгой словоблудия.

И оставшись вдвоём
сам с собою воистину,
Разрывая покров
пережитого дня,
Оголяем свой нерв
ощущений, как выстрелы
В постижении тайн
о себе для себя...

Что значат чуства все твои не для тебя
Ведь ты же даже и себе ответ сказать не можешь
Зачем в невежестве тогда ты упрекаешь вдруг меня
Я просто яркостью твоей когда то был встревожен
А что теперь, теперь лишь серость будней
Так постоянно будет затмевать твой яркий свет
А что нам говорить, мы все же люди
Для нас и в этом мире идеалов нет.
Мы все спешим куда то, иль к кому то
Не видя никого, стараясь для себя…
Мы чувствста яркие других людей нечаяно погубим
И зная , погубить ведь можем...

да, я встречал людей разных!
да, на других совсем не похожих!
но среди ваших натур безобразных,
милее они всяких прохожих.

вот тебе мои отпечатки!
на возьми к ним мою кожу!
указывай мне на мои недостатки,
но на свою незабудь взглянуть рожу!

я ранее жестко мог куролесить,
мог вгонять в недра и через кожу!
я знаю такие как я тебя бесят,
но вновь посмотри, на свою рожу!

ты думаешь что лучше других,
себе, равных ты часто находишь!
но среди их много слепо-глухо-немых,
для этого...

-Назначить "пуськам" исправительных работ
Часов под сотню. Вот была бы драма!
Гудит встревоженно страна навеселе.

А толку?
Подняли бы в момент пылищу возле храма.
И улетели (не скажу куда). На метле... :)

Смотрю на ночь, мне тошно, грустно, не смешно!
Кричу, я в пустоту, в себе, себе, ты кто?!
Из отражения размытого окна, ответ, - никто! ты пустота…
И тянет щупальца на свет, свивая кокон из сомнений,
О той, которой рядом нет, мне наплевать на ваши мненья!
Мне пусто из, нутри себя, снаружи только дрожь по коже,
Я ведь исчезну не любя, неясностью сейчас встревожен…
Лишь мысли жизнь мне заполняют, и рвут меня на лоскуты.
И связки в крик меня срывают, как вырваться из пустоты?!!
Нет, веры в...

Не говорю тебе, прощай,
А должен был, а должен,
Но этих глаз индийский чай…
И губ овал… едва встревожен.

Рука коснулась плеч теплом
Знакомо мягкое движенье
И кто-то в сердце шепотком:
Родное держит притяженье.

Встать и сказать прости, пора -
Блеснет непрошено слезинка,
Как будто в форточку одна
Непрошено слетит снежинка.

Не говорю тебе, прощай,
Сжимая, не решаясь руки
И глаз твоих индийский чай
Не допускает к горлу звуки…

И вновь плененный красотой
Я остаюсь в тепле...

Пляшут тени.
Поздняя осень грязна.
Я опять просидел допоздна
На бюллетене...
Я упал со ступеней...

То ли гей, то ли гений
Поет за стеной,
А прямо передо мной
Лежит старая жалоба
На дом ледяной,
И записка от друга шалого.

Он мне пишет,
Что жизнью выжат.
Чуть слышно из вереницы комнат,
Как кто-то излагает свой догмат.

Вечер...
Луна плывет с востока,
И мне одиноко...

Со мною болтает диспетчер:
Всего двести рублей
И я у друга,
А с ним веселей, —
Избавление от недуга...

1
А сватовство ( Едва ль к кокетству ( ! ),
ведь князь Верейский - Мужем слыл… ),
уж тайной не было соседству
( А Плебс, по жизни, гам любил! ),
где Троекуров, отчей долей,
средь почитаний, с доброй волей,
как именинник восседал…
и поздравления принимал,
к событию готовясь, чинно,
а свадьба дочери…- итог
( Да что там?! ) - просто эпилог -
для темы, что вполне причинно -
их отношения подведёт,
а жизни разведёт…- аж влёт!
2
А Маша, в скорби пребывала,
где мукой день был ото дня...

Когда оглянусь
я назад нечаянно,
то вижу сумбурную жизнь.
Когда загляну я вперёд встревоженно,
то жизнь говорит: «Держись».

Когда я задумаюсь
Как всё то было...
Было всё так иль не так?
Мне жизнь говорит, что не знает б этом
Ни умник, ни просто чудак.

Вместе с рожденьем
никто не приложит
руководство как правильно жить,
и пусть тебя этот вопрос не тревожит-
чему быть, тому просто быть.

Ты будь благодарна
за всё, что уж было,
за всё, что ещё придёт,
и главное – сердце...

Влажные крыши
вслушиваются в небо,
как большеухие лисицы Калахари.
Впалые щёки подъездов
заливает осенний сквозняк.
Луна набухает
диском встревоженной кобры,
и падет
в тектонический
разлом сердца,
странствующего, одиноким койотом,
по пересечённой местности
города.
Ночь взметается
крыльями беркута
над синей дымкой фонарных глаз,
и ты улыбаешься
вслед ускользающим ноткам
летней пьесы,
сыгранной без тебя.
Один на один,
поздней-поздней дорогой назад,
в разбросанных пазлах...