Возможно алкоголь и лечит

Поизносилась одежонка,
Нет денег новую купить.
Ведь всегда рвётся там где тонко,
Где исхудала совсем нить.

Бедою сбила жизнь однажды,
Его сломав и он запил.
Теперь по свету он бродяжит,
Не стало в нём душевных сил.

Всё безразлично ему стало,
Его цель жизни — алкоголь.
Безличен он, в нём «Я» пропало,
На дне души оставив боль.

Их стало в мире много слишком,
Людей не нужных никому.
Всё время пьяных, горемычных,
Сменивших жизнь на пьянства тьму.

Для них жизнь стала водкой...

Вышел, вот, из подъезда, сигаретку зажёг, курю,
Не смотрю по сторонам, в себя ушёл. Чеканя шаг,
Бодро направляюсь к ларьку, где враг рода человеческого,
По имени алкоголь, свободно продаётся.
Душа смеётся, радуется, в присядку пляшет.
Рукой машет какой-то му**к. Сигаретку стрельнуть хочет.
На, братишка. Никотина на всех хватит. Небо дождём мочит.
Дико хохочет продавщица, милым смехом коровы.
На стене красуется яркий плакат Мадонны,
С надписью “Свободу Pussy Riot” на пояснице...

Болят виски, ты наливаешь мне вино,
Зная что ему наверняка всё равно.
Я убираю,
Меня тошнит от алкоголя.
Ты не поймёшь,
ведь он не вылечит меня от боли
(23 февраля 2013 г.)

В этой жизни каждый одинок по своему,
И у каждого свои печали своя боль.
От назойливого одиночества,
Не избавит даже алкоголь .

В этой жизни каждый одинок по своему,
Каждый человек сам по себе.
Только иногда в минуты трудные.,
Доверяет богу и судьбе.

В этой жизни каждый одинок по своему,
Даже если есть родные и друзья.
Быть одиноким можно только полностью,
На половину одиноким быть нельзя.

Голод оттачивает обоняние.
Септаккорды весенней воды
импровизируют
с нервами, сексом и алкоголем,
в сотнях редакциях сердца.
Больше, больше заборов,
чтобы пройти насквозь!

Красиво, но бесполезно,
примеряя смертельную дозу
перед кривым зеркалом,
кто-то громко тоскует
о карьере великого странника.

Стихи, для чтения про себя,
как последнее детство,
возвращаются
к, заслушанному до дыр,
берегу моря.
Опускаясь на дно,
между водорослей проводов и тел,
последнее слово...

Про туманность Андромеды,
Расскажу — я там бывал.
Честность — жизни моей кредо,
В ней ни разу я не врал.

В общем — дело было так:
Как-то на машине еду.
Вдруг дорожный вижу знак,
Стрелка — путь на Андромеду.

Я конечно повернул,
И по стрелке еду той.
Слышу — стра...ааааный, такой гул,
Глянул — звёзды подо мной!!!

Голос вдруг: - «Ты кто? Откуда?
Вид и род твой? Ну — быстрей!
-«Из простого» - кричу - «Люда,
Гладкокожий, род — людей.»

Голос женский и приятный,
Только строгий...

в сугроб лица
падает медленный свет,
натягивающий венозную плоть заката
на косный скелет горизонта

за барными стойками доминошных столов
разливают
рябину на коньяке,
и закусывают
лимонными дольками солнца

с оголённых, как лёд, проводов
свисает запад
нежно-свинцовой прохладой

медный цветок облака
струится ржавой пыльцой,
питая свой призрачный корень
алкоголем вечернего воздуха,
словно десертным ядом

в глазах подъездных лампочек
отражается завтрашнее похмелье...

Не бойся быть нежной, как тонкий апрельский лёд,
не бойся быть мягкой, подобно зимнему солнцу на склоне
дня; и пусть твои волосы гладит ночной ветерок,
с частотой мотылька, летящего на огонь.
И будто серебряная цепочка упала змейкой в ладонь –
сердце на полпути замрёт, голос на полпути растает.
Исповедь глаз, прикоснувшись душой к стеклу,
пусть не ищет тоски и боли –
больше не будет слов, обещаю.
Останется, только шелест листьев и влажная ночь,
и пропасть окна, застеклившая чёрную...

Идёт война у нас в России…
Без потерь врага и военных усилий.
Вон в Забайкалье спиртное завезли…
Одиннадцать трупов на погост отвезли.
В Воронеже пятнадцать машиной сбили…
Пять захоронили… слёз немало пролили.
Где-то продуктом просроченным отравились…
На кладбищенском дворе очутились.
Если так и дальше будет продолжаться…
Зачем России здесь расширяться?
Лет через двадцать, - народ весь вымрет…
Земной мир в России покинет.
Знать враг народа в стране укрепился
И видно во власть давно...

Кто такой Барак Обама:
Президент из США,
Кокаин с марихуаной,
Знал он, выпивкой греша.*

А теперь вот он нас учит,
Как нам жить и что наш грех.
О своём молился б лучше,
Чем решать здесь всё за всех.

Как же мир устроен странно:
В нём судьбу решает стран,
Властью пользуясь в нём данной,
В прошлом бывший наркоман.

Номер аж сорок четыре,
В списке президентов он.
Только зря за мир он в мире,
Был льстецами награждён.**

Я не льстец и скажу прямо:
Плохо в мире должно быть,
Коль...