Ворота

Он пал в безумстве, красные зрачки
и пена страсти – на крахмальный ворот,
кричали на Фонтанке ямщики,
в ту ночь был коренник легко запорот.

В зелёный лёд он выбросил футляр,
фамильный Императорский подарок,
река сожрала брильянт, и жар
потери той - безжалостен и ярок.

Носился хлопьев белоснежных вихрь,
уж присыпал распахнутую шубу,
а после, как ребёнок он затих,
Господь прибрал несчастного голубу.

В «Ведомостях» писали о судьбе,
склоняли полицмейстера жестокость...

Ты счастье для моей души,
Тебя я богом заклинаю,
Ты больше писем не пиши ,
Твою любовь я точно знаю …

Прошли те наши времена ,
И у меня теперь другая ,
Зачем же ей те письмена ,
Пусть лучше же о них не знает…

Прошло , забыто , всё равно
Уж не воротишь это время ,
Жизнь не французское кино –
Не повторишь , хотя ты веришь …

Ворвалось в душу пламя жизни,
Ворот своих не запер я.
Цветным дождем долины брызжет,
Цветною радугой маня.

Смеется небо,-закатилось,
Я мокрый поуши и злой.
Но зла,как буд-то ,не случилось,
Крещенный теплою весной.

И важность спряталась мгновенно,
Кого искал? Куда спешил?
Лечу по небу откровенно,
Так я сказал, так Бог решил...

Дождь Возможностей моросит
На пустыню мирских желаний,
Но возможно ль кого напоить,
Коль протянутой нету длани
К Влаге-Радуге Сил Небес!??
А в толпе разговор короток:
- « То – не Бог, а рогатый бес
мочит нас в миражах-воротах…»

Ещё кругом ночная мгла.
Ещё так рано в мире,
Что звёздам в небе нет числа,
И каждая, как день, светла,
И если бы земля могла,
Она бы Пасху проспала
Под чтение Псалтыри.
Ещё кругом ночная мгла.
Такая рань на свете,
Что площадь вечностью легла
От перекрёстка до угла,
И до рассвета и тепла
Ещё тысячелетье.
Ещё земля голым-гола,
И ей ночами не в чём
Раскачивать колокола
И вторить с воли певчим.
И со Страстного четверга
Вплоть до Страстной субботы
Вода буравит...

Скорбит моя Отчизна,
Что, труд не кончив свой
Бессмертный летописный,
Помре А.К. Толстой.

2
Но весь наш умный житель
Усвоил наперёд:
Хоть и помрёт Учитель,
А дело всё живёт.

3
И, вдохновившись этим
Да убедившись в том,
Решил я: должен в свете
Предстать и новый том.

4
Предшественник блестящий,
Смутившися в лице,
Свой труд непреходящий
Притушевал в конце.

5
Должно, хлебнув несладко,
Судил он, сатана:
Порядок-то порядком,
А голова одна.

6
Хотя не мне подобным...

Пусть назовут меня дурак,
А славу мою дурой.
Снесу-ка я стихи в кабак,
Пропью-ка их натурой!

За них как за дрянной товар
- Стихи ведь, а не блузка! –
Нальют мне кислый «Солнцедар»
Без всякой там закуски.

Стакан я осушу глотком,
И мне не будет слишком
Занюхать скверным рукавом
Прескверное винишко!

Потом, любя честной народ
И пьяный по макушку,
Вдруг вспомню, что никто не ждёт
Меня в моей избушке.

И буду плакать и рыдать
О каждую жилетку,
Собак...

Последний ангел вострубил!
В воротах радуги он плыл.
Я верю, это - добрый знак!
Пусть даже в Мире все не так.

Мы во Вселенной не одни.
Спешат на помощь к нам Они-
Те Светоносные Созданья,
Что нас любить обречены.

И пусть не видим Их сейчас,
Всему свое, наверно, время,
Не отведи ты только глаз,
Когда придет Час Откровенья.

Позабыл, что в руках:
Сердце, шляпа иль трость?..
Зреет в Отчих садах
Виноградная гроздь.

Впереди крик: "Нельзя",
Позади: "Воротись".
И тиха лишь стизя,
Уходящая ввысь.

Не по ней ли идти?
Может быть, не греша,
На лазурном пути
Станет птицей душа

1910 год.

Весна сорок пятого года…
И порохом пахнет Берлин…
Врезаются в прах небосвода
Седые развалы руин…

Зияют бойницы Рейхстага…
От пуль – на стенах рикошет…
И отблеском алого стяга –
По небу кровавый рассвет…

Обугленных улиц цепочки…
В торце Бранденбургских ворот –
Шрапнели шальной многоточье…
И ранен смертельно комвзвод…

Дымящихся танков останки…
Ты пала, империя зла!
Под звуки любимой «Смуглянки»
На сердце – немного тепла…

Испуганных жителей лица…
Цветы для советских солдат...