Вход

В далёких Ногайских степях
ветра развевают твой прах,
буруны шныряют в костях
в далёких Ногайских степях.

Когда-то здесь шёл караван,
погонщиком был Палладин,
отец его ибн Сулейман –
- слепой в Марканде муэдзин.

А мать его – Вия Зухра,
давно от чумы умерла,
забыл их уже Палладин,
родными отверженный сын.

Взамен ему плётка была,
пристроена к лучке седла,
да острый булатный кинжал,
что в ножнах спокойно лежал.

И если входили в кишлак
улыбку дарил Палладин
всем людям, и...

«…Свеча задумчиво льёт свет»,
И капли воска застывают
Вопросом на столе. Рассвет.
И тени призрачные тают.

Скелет решётки чётким сном
В сознанье входит жёстким шагом.
Кромсает, как палач, ножом
Иллюзий красочных отвагу.

Сжимают пальцы прутьев лёд.
Бессилье холодом по телу.
Шагов рассчитанный черёд.
И вечность дней, пришитых к делу.

Огонь поблек. Вновь маята.
Задуть свечу. И мысли – роем.
Шаги. Металла стук. Куда?
На выход. На прогулку, строем.



***
Продолжение...

Колдовская ночь
Душу в клочь!
Сердцу – невмочь.
Разорвано в рвань.
Страх. Див. Длань.
В горле гарь –
Пустыни угар.
Мороз, жилы, врез.
Брызнула в очи Ночь.
Душа. Кровь. Топь.
Ночь – белый холодный хрусталь.
Усталостью проступила сталь.
Вселенский беззвучный звон…
Немоты смысл сгущён –
Кровью всей объяснён.
Вопль и крест.
Ров и свод.
То ли к смерти,
То ли к жизни приговор.
Знак и лик.
Под камень иль в лёт.
Крылом жжёт.
Высшим сбило с ног.
Чудотворен снега ток.
Воля.
Бог...

Венец Сатурна полуночный,
Колесами вращает в сахасраре,
И переносит во времена иные,
За берега Реки Забвенья,
Где статуи недвижным оком
Уперли взоры в вечность,
Высверливая в ней ходы,
В гуденьи неба напряженном...

А жизнь шумела, как листва,
И сквозь зеленый шум ее
Порой уже не разобрать —
Что было явью, а что сном,
Ведь раздробился миф единый
На кластеры повторов...

Дверь слуха, двери рук
И дверь телодвижений.
Дверь рта и двери глаз,
И прочие задвижки, —
Бронепластиной...

Вечер усталостью ломит пыльные кости.
Лунные ясли провисли в бледный иней свинца.
Мраморный череп зажат между лопастей сквозняков.
Звезды толпятся у входа в заводь ночную серфингом шляпным.
Я раздираю губ занавески, но слов липкие гроздья
оседают в гортани массой застывшей. Сегодня словца
не вытянуть, песни не протянуть сквозь черный озноб,
сегодня я форма без содержания, слог, упрятанный
в подсознание серых проспектов, в глину сырых фонарей.
А лето травит загаром, а ночь возвращает...

Дышит покоем звёздная даль?!
Мир. Невесомость. Круг столкновений
Крошит повсюду звёздный металл.
Труд. Его мощность. Страсть сотворений
Точит по кругу скальную грань…

Сыта ль покоем скальная грань?!
Да. Несомненно. Миг возбуждений
Сварит в гореньях прочную сталь.
Здесь. Непременно. Суть приключений
Смыслом закружит нить-пектораль…

Станет устоем нить-пектораль?!
Так! Исчисленьем! Уж, не последней
Мудро вонзится осью в спираль.
Где же? На входе! Дверь преисподней…
Жизнь...

Я тебе напишу на безбрежной бескрайности моря,
Пусть волшебные волны уносят во тьму письмена,
Я люблю и смеюсь, отпускаю тебя и не спорю.
Жизнь прекрасна, мой Мастер, когда и душа влюблена.

Я тебе напишу, чтобы снова понять это море,
Эту дивную силу, что в СЛОВЕ таится века.
И в бескрайнем просторе пусть волны беспечные спорят,
И срываются вниз от любви и мечта облака.

Это было не раз, и сегодня я знаю, случится,
Будут снова стихи значить больше, чем просто слова,
И металась вдали...

Есть с десяток вакансий в Пантеоне злодеев:
Соискателей море: Эд Гейн, «Зодиак»…
И жюри на подбор – во главе Соломея,
Рядом тихий Иуда и Жиль-весельчак…

Плагиат не пройдёт, не обманешь магистров,
Не поставишь случайность в анонс «славных дел»,
Чередою идут короли и министры,
Их встречает у входа усатый мингрел.

Консультанты неспешно считают убитых,
- И где подпись? Откуда известно, что Ваш?
- Ну и чем Вы его? Топором или битой?
- Сами лично? Один? Да, какой это стаж!..

- Кто...

Когда слегка тускнеет пламя диска
И вечер быстро входит в старый парк
Я открываю золотистый виски
С названием красивым – «Катти Сарк».

Несётся Нэн Короткая рубашка,
И на бушприт взобрался Тэм-прохвост,
Кобыле Мег нести владельца тяжко,
Чертям достался лошадиный хвост.

Но судно не качает. Сухо в доке.
Сквозь херес рвётся в ноздри курага,
Под лавочкою ведьмы и морлоки:
Уэллс и Бернс, мутанты и рога.

Глоток, ещё глоток, и якорь поднят.
Сдаётся нулевой меридиан.
В Китай! А может...

Весело оркам живётся!У них что ни день-то война.
Они после боя вернутся и сразу напьются вина.
А после обильнейшей пьянки заточат свои топоры
И выйдет блестящая рота с началом рассветной поры.
Потом,после трудного боя,деревья пойдут все валить.
С эльфийским отрядом столкнутся и сразу начнут их рубить.
Послышится выкрик из кучи:"Шам ля их,ребята!Шам ля!"
Напьётся горячею кровью эльфья лесная земля.
А к эльфам поспеет подмога.Послышится брань на устах,
Но орки отнюдь не отступят...