В серебряном столбе

(Запрещает Бог с времён Завета
Проливать чужую кровь и пить.
Попросить бы нам Его при этом
В дополнение ко всем запретам
Портить кровь друг другу запретить.)

К переправе МИхмасской (МихмАсской,
Кто б сказал, как правильно прочесть?)
Из передовых Филистимлянских
Вышел в ночь отряд не строить глазки,
А смолить жгуты Израиль жечь.

В день один Ионафан Саулов
(Не фамилия, а просто сын
Настоящий, не в кустах нагулян)
Не сказал отцу, что он задумал,
И исчез да так, что след простыл...

Случилось потом - виночерпий царя
(Египетские нравы строгие)
В тюрьму прохиндей загремел почём зря -
Процесс нарушал технологии.

Лил в выжимку гад неочищенный спирт,
Чтоб позже продать за креплёное.
С народа Египта еврейский наймит
Снимал барыши миллионные.

По делу врачей осудили, о чём
Пришло предписанье заранее,
Хоть не был евреем, тем паче врачом,
А просто попал под кампанию.

За бытность свою начерпал он вины,
Что боты худые в распутицу.
На нарах теперь протирал он штаны...

Церковь с голубыми куполами.
Снег ложится плавно на траву.
Брезжат стены редкими столбами
И я мимо очарованно иду.

Гладь окон и золото крестов
Ярко отражают свет.
А на сердце тяжесть в сто пудов,
А на сердце горечь бед.

Золото крестов на куполах
Ярким светом режет глаз.
Стынут слезы на моих глазах,
Стынут, словно льются в первый раз.

Нет не первая любовь,
И не жизненная сила.
Просто стынет в венах кровь
От напастей мощного прилива.

Плачет сердце с раненой душой
И зовет...

Дорога, порой, состоит из крутых поворотов,
Нежданных и важных и еле заметных в глуши.
Бывает, тайком, обернешься назад для чего-то,
Но свой поворот не пропустишь, спеши – не спеши.

Летят километры, пытаясь достичь горизонта.
В глазах мельтешат синевой верстовые столбы.
Стараюсь уйти от бурлящего грозами фронта,
Но мой поворот, как обычно, в руках у судьбы.

Блестящей росе, на стоящих вдоль трасс обелисках,
Машины салют отдают светом мчащихся фар.
Походная жизнь не проходит без...

Я вернулся в родительский край,
Меня не было вечность иль больше.
И сказал: «Вот приехал, встречай…».
И комок в горле стал ещё горше.

Светит рёбрами тощий забор,
За столбы, ухватившись руками.
Смотрит дом на меня и укор,
Краской выцвившей лёг под глазами.

Сад когда-то цветущий зарос,
Во дворе нету прежнего лада.
С образов строго смотрит Христос,
И мне больно от этого взгляда.

Я здесь вырос и словно чужой,
Уезжая, скупился на слёзы.
И зажгла поминальной свечёй,
Осень возле...

Залихватски пришла - нагрянула,
Как мажорный аккорд в полночь выстрелом,
Как заваливается баба пьяная,
И как слово срамное за тризною.

Огорошила, обескуражила,
Все столбами стоят в неведении,
Веселится один только ряженый,
До прощеного воскресения.

Обескровила, обесплодила,
Все цвета накрыв белым саваном,
Улыбается небу юродивый:
Пахнет свежестью зимней и ладаном.

Земля Родная

Люблю степей бескрайние просторы,
Запах полыньи и луговых цветов,
И это небо словно голубое море,
Как отраженье детских снов.
Мне хочется его с собой забрать,
И эту свежесть утренних лугов,
Всю лета теплоту в себя вобрать,
Всю красоту природы и ее даров.
Хочу в природе этой раствориться.
К земле родной корнями прирасти.
Еще хочу в весенний ветер превратиться,
Чтобы любовь свою найти.
Я утром просыпаюсь с пением грачей,
Спешу на встречу ласковой весне,
И по волнам...

В преклонные года вошёл Давид,
Метаболизмом собственным согреться
Уже не мог, погас огонь в крови,
И думал больше царь не о любви,
А как бы потеплей ему одеться.

(Мне песня вспомнилась*. Что вдруг нашло?
Мотив звучит в ушах и сердце греет -
Почему, почему, почему мне так тепло?
Потому что я лежу у батареи).

Сказали слуги, что найдут царю
Красавицу ему, чтобы согрела
Замёрзшего... Назло календарю,
Когда всё стынет ближе к декабрю,
Нас женское тогда согреет тело

Не всякое, а...

Мне не нужно дешёвого счастья,
Гнущих спину похвал льстецов.
И вошедшего в моду причастья,
И советов седых глупцов.

Не хочу видеть дождь только серым
И безликость гранитных глыб.
Жизнь мы взглядом завистливо мерим,
Съев, как бублик, священный нимб.

"Не хочу!" - крик сорвался, взлетая,
В многоротом хрипе толпы.
Площадь пенится, воздух глотая,
Обнажив в оскале столбы.

И входящие в жизнь каннибалы,
Пожираются все и вся.
Одного хочу: понимали бы,
И кричу, пониманья прося.

Как у нашей елочки
Колючие иголочки.
Ну совсем колючие,
Я вообще замучалась:
Вешала фонарики,
Мишуру и шарики.
Вату и игрушки,
Конфетти, хлопушки.
Уморилась, уморилась,
Под серебряным дождем,
Но теперь красивей елки,
В мире точно не найдем.