В каждом подъезде

Который год уже живет
У бабы Клавы Васька кот.

Чай баба Клава утром пьет.
Жует сосиску Васька кот.

Увидев мышь, не подойдет,
А отвернется Васька кот.

В грязь, лапы пачкать, не пойдет.
Умен, хитер наш Васька кот.

Соседей всех, наперечет,
В подъезде знает Васька кот.

С рыбалки дед Семен идет.
Об ноги трется Васька кот.

Как тетя Маша позовет,
Спешит пить сливки Васька кот.

Студент Максим ест бутерброд.
Сидит с ним рядом Васька кот.

Из миски молока попьет
У дяди...

Бывает так, иной рифмач,
Напишет так хоть плач, хоть вскачь,
В подъезде просто на стене,
Такое не увидишь и во сне.
Напишет мелом на заборе,
Иль в туалете при запоре,
Нарочно сотворит херню,
Подобную его дерьму,
Что уж стошнит от омерзения,
Безграмотное сочинение,
Считая, что оно по моде,
Гламур сплошной в мусоропроводе.
И тот, кто прочитал его поймёт,
О чём друзья мои тут речь идёт.

В подъезде эмо слёзы льёт:
"Ах этот мир меня убьет:
Достала школа, злая мать,
Училка стала донимать,
Меня не любят мужики,
Пойду повешусь от тоски!
Нет лучше я порежу вены,
Ведь так эффектней несравненно!
Уже представила их лица,
Но поздно - я самоубийца.
И, проклянув свою планету,
Записку написала эту:
"Пращайте все! Пара смирица,
Что я типерь сомоубийца".
Записку пишет эмо, плача,
И дождик плачет - грустно, значит,
И трубы старые текут,
И даже крыши слёзы льют.

И плачет...

Дни становятся холоднее...
Сердца становятся холоднее...
«Я ненавижу тех, кто кормит бродячих зверей. Хотите сделать доброе дело - ну и берите к себе животных или в приют оттащите. Была одна ипанутая бабка кормила кошек в подъезде, вечно ссанина, вонь... пока бабку в дурку не сбагрили - продолжалось...»
«…Имею ли я право отстрелить собаку, которая гуляет с хозяином без поводка?»
«Как законными способами можно противостоять людям, которые подкармливают бездомных собак? Как успокоиться и...

Вы по улице пройдёте, и не встретите врага. И в подъезде
кроме грязи, не найдёте ни шиша.
А вот то, что недруг рядом, можно вовсе не узнать, потому что он не скажет, ну а вам не распознать.

Считаю лампочки в обшарпанном подъезде,
Ловлю аккорды домофона каждый раз.
И по истоптанным ступеням я как прежде,
С букетом роз слоняюсь битый час.

У запертой двери твоей квартиры,
Я сам себя назначил часовым.
Нет ничего важнее в целом мире,
Чем человек, который стал родным.

Готов стоять здесь, до последнего я вздоха,
И ждать когда вернёшься ты домой,
И в мутных стёклах отражение видеть плохо,
Но знать, что скоро будешь ты со мной.

На улице сопливит март капризный,
На маршах...

Сигарета в руках, потекли слёзы,
А за окном лишь ливни и грозы.
Я одиноко сижу у окна,
Любовные шрамы на мне на века.

В углу светит лампа, на стойке тетрадь.
Иногда хочется от боли кричать.
Жизнь будто книга с сюжетом игры,
Пару страниц хочу вырвать с главы...

Живёшь в одиночку, потом полюбил.
Чувство такое, будто жизнь изменил.
Проходит неделя, уже прошёл год.
Ценишь её и вокруг всё цветёт.

Но как проклятье во всей этой сказке,
Все начинают искать лишь отмазки.
Любви уже нет...

Представь себе, так и умрём:
От старости, скучно, как жили,
И неба сплошной водоём -
Пристанище облачной пыли -
Утянет с собою из тел
От жизни уставшие души…
Я думать боюсь, да послушай,
Ведь столько останется дел!

Звенит на Луне серебро,
Играют ресницами звёзды;
Вот было у сердца ребро,
И вдруг из него кто-то создан.
А я не твоя, не твоя,
Нас разные мамы родили,
Нас в разных церквушках крестили,
И разные эти края.

Блестит за окошком звезда
Стекающей тусклой слезою,
Скажи...

В безысходности и в дикой печали,
Я просто так прожигаю недельки.
И что за мрази вас создавали?
Грустные, серые, панельки.

Такие привычные, и взгляду родные,
Как пустая бутылка водки на столе.
И неужели мне серость надоело впервые,
Ведь как вы уже знаете, что я навеселе.

В них врастают КБ, и алкаши до утра
Под окнами орут до стельки.
А завтра после них с бодуна,
Дворник метёт около серой панельки.

И в подъезде начинается пальба,
А после, мёртвый наркоша, и кровь на шинельке...

Снег ложится на землю штрихами.
Прогревает мотор "труповоз".
У подъезда ждут люди с венками,
Согревая слезами мороз.

Контрастирует с белым покрытьем
Одеяний скупых чернота.
Люди созваны мрачным событьем,
За которым видна пустота.

Кто же умер сегодня, не знаю.
"Был он молод иль много прожил?" –
Я кричал, но мне не отвечают.
Я орал, я ревел, я вопил.

Вот уж гроб из подъезда выносят,
Прозвучит с новой силою плач.
Через час все по горсточке бросят,
Крест поставит могильщик-силач...