В грязь

На обочине, пыль и грязь, трава.
Трава жгучая, звать крапивою.
Ни к чему теперь, ни к чему слова,
Мил не буду я, тебе силою.

Журавли кричат, в небе жалостно.
Словно души те, что покоя ждут.
Обо мне рыдай, плачь журавушка,
В синем небе я, не нашёл приют.

Пыль в душе моей, неуютно там.
Тоска серая, в ней живёт давно.
Я отдал тоску, злым своим врагам.
Жизнь нечаянно, с нею заодно.

Душа птицею, стань крылатою,
Полети ты в степь, в край родимый мой.
Над родителей милых, хатою...

Солнце с неба - как блин,
распаляясь в теплынь.
Хризантемы в саду
отцветают в бреду.

Что любовь? Пусть живёт
день за днём напролёт,
как всегда нагишом
в моём сердце большом.


№1.2

Стихло солнце. Море млеет.
Звук рояля из отеля.
К звёздам вырвалась душа.
Пианистка хороша...


№1.3

Вижу: Дева, Моцарт рядом.
Звук, чарующий эфир…
Муж упёртый сверлит взглядом
телевизор в шумный мир.


№1.4

Вечер. Суаре. Рояль.
Майка. Моцарт. "Пастораль".
К счастью! В свет! Куда...

Дождь говорит: "Бросай курить!",- и звонко тушит сигарету.
Он выдыхает мне в уста свой несравнимый поцелуй,
Чуть-чуть горчащий марципаном и миндалём, как Амаретто,
Чуть-чуть жестокий ото льда невыносимо хладных струй.

Тускнеет мокрая сирень, бросают снег на землю вишни.
Он рвёт и мечет всё вокруг, передо мной шутя, кривясь.
И город ждёт настороже, закрыв глаза, в домах притихших,
Когда уляжется гроза, просохнет вымокшая грязь…

Дождь говорит: "Ты шла бы прочь!", даёт пощёчину грозою...

Открыл свою душу друзьям,
Смеясь кто-то плюнул в неё.
Смеюсь над собой с другом сам:
Смешно — болит сердце моё!

Смешно — и смеюсь чтоб не плакать,
Мужчина я — плакать нельзя!
Мне сердце ласкает боль лапой.
Жалеет — мы с нею друзья.

Надену улыбку как маску,
Чтоб боль свою спрятать за ней.
Не ложь о добре я, а сказку,
Пишу чтобы жить веселей.

Сбываются сказки я слышал,
Когда сердцем верим мы в них.
Устав, стала боль в сердце тише,
Её убаюкал мой стих.

В открытую душу надул...

Сахарный вкус свободы
Пропах полынью упрямой,
Теплый глоток вина
Разбавлен уксусом стен,
Поле видений застыло
Пыльной оконной лавой,
Где ты, мое вчера,
Что разметалось ветром,
Что поднималось из пепла
Пряной змеей дороги,
Где ты, мое сегодня,
Что оседает в лунность
Ржавым железом заката,
В грязь под ногтями неба…

Златовласая девица,
будто сказочная птица,
мне явила божью милость:
"Примешь, мол, себе в удел
словом жечь сердца людей".
Глядь!? Бесследно удалилась...

Не наград боярских ради,
не холопьего ремня
понесу я пламя правды
внутрь Древнего Кремля.

"Стой!!!"
-взревёт служака важный:
"К Самому приёма нет!
Там, где в рифму вторит каждый,
эка невидаль поэт!"

Пусть…Лжецы! Не успокоюсь!
Отстою поэта честь,
попирая геополюс
и вершину Эверест.
А схватив перо Жар...

Ты утонешь в долгах безвозвратно,
Ты надолго погрязнешь в грехах,
Ты в трясине мирского разврата
Станешь куклой в корыстных руках.
Ты не сможешь найти в себе силу,
Ты не сможешь поверить уму,
Сам в себе безнадежно бессилен
Попадешь в долговую тюрьму…
Все ошибки вберешь, все пристрастья,
Будешь долго себя корчевать,
Но опоры в себе, как в ненастье,
Не найдешь. Слишком скользкая грязь.
Ты устанешь, борясь за невинность,
От бессилья махнешь ты рукой,
Вместе с тем на саму...

Февральский день блестит снегами,
на землю смотрит свысока.
И ветер ватными комками
несёт куда-то облака…

Во-первых – в комнатах прибраться,
и всё на кухне отскоблить…
А будет человек пятнадцать…
Да! – надо рыбу засолить.
Гуляш с картошкой или с кашей?
Компота надо два ведра!
Как я без помощи без вашей…
Вина купила… Да, вчера…
Остынет – снова разогреем…
Ой! – мы забыли винегрет!
А рыбу засолить успеем?
Как это так – селёдки нет?!..
Раздвинем стол… А стульев хватит...

Я - поэт и музыкант. Мне до денег - дела нет,
Даже, если ничего не имею на обед.

Даже, если под дождём, должен я идти домой,
Я не думаю о них, потому что я – живой.

Я могу себе позволить шавку во дворе ласкать,
И бездомного бродягу, в грязь упавшего, поднять.

Я могу последний рубль в руки страждущих вложить,
Я могу, весь день работав, ничего не попросить.

Нахожу возможным также, в полцены продать товар,
Даже, если покупатель, никогда меня не знал.

Я могу не слышать грубость...

Задумчиво глядя в окошко,
Где тихая сежная крошка
Из синей пучины вселенной,
Кружась опускалась на землю.
Я словно очнувшись на миг,
Великую тайну постиг...
Снежинку поймал и спросил:
Какой тебя ветер носил,
Зачем опускаясь в печали,
Покинула синие дали?
Ответила льдинка шепча:
Когда-то и я горяча,
Была и когда закипела,
Я каплею в небо взлетела,
И там в голубой вышине,
Прекрасное встретилось мне.
Я времени счет не вела -
Покуда летела-жила.
Но есть у полета предел,
Тот, за...