Убитый

Заглянула в свою душу -
разглядела бездну...
Темную, холодную
с останками ЛЮБВИ...
Рядом, где то здесь
могила есть НАДЕЖДЫ...
и на ней есть надпись:
"С тобой - не по пути..."
ВодЫ слёз - в озёрах,
тёмных и солёных...
Там, на дне, залиты
осколки от МЕЧТЫ...
я - почти убита...
я - почти что зомби...
и такую бездну
создал, Димка, ты....

Скажут Избраннику: "Ты, хоть умри,
Но Чудо, чтоб нам поглазеть, сотвори".
Отказано всем, и служители злобы,
Выкажут все из звериной утробы.

Приблизятся смерти за зло языка,
Дева ту жатву уменьшит слегка,
Упрямцы же Деву желают убить,
Судьбе, разрешая себя погубить.

Взволнованы темные жизненной драмой,
А люди довольны сегодняшней Дамой,
Не выдержит Небо торговлю, поверьте,
Вопрос - то стоит ведь о жизни и смерти.

Из Дома Завета опасность видна,
На Западе панику...

Послушайте,
Ветер разносит хрипло
О сплочении наших врагов.
Мне кажется, это дело гиблое,
Приманка для дураков.
На войне, как и в искусстве,
Необходима печать вдохновения.
Коль пришёл ты пугливым и грустным,
То тебя обязательно ждёт поражение.
Нет-нет, мы совсем не должны ждать чудес,
Чудеса для ленивых и для бездарных.
Если ночью мы пройдём это болото и этот лес,
То выдержкой по нашим врагам ударим.
Эх, как хочется мне самому поскорей
Расправиться с этим змеиным гнездом!
Но...

Бедная Польша, какие еще испытанья
Древнюю землю готовы губить и терзать.
Площадь Варшавы усыпана будет цветами,
Гибель над миром Шопена нависла опять.

В небе хатынском те души убитые с ними,
Вот и столкнулись, а память другим сохранить,
Что же осталось,меж мертвыми там и живыми?
Призрак Морены, как черная бездна, парит.

Кони хрипят, и на всех Ведьмаков не хватает,
Души погибших, как скорбные тени, парят.
Снова над полем расстрелянных Смерть пролетает,
Рухнет над ними, и птицы в...

Никто не понимает…ни мама не друзья,
Навечно в темноте, притон – моя семья.
Я знаю так нельзя и знаю, что грешно,
Но видно за меня все было решено…
Исколотые вены, теперь во сне живу,
Почти уже забыла, что было на Яву!
В бреду мне снится мама, она меня зовет,
Но вряд ли, про меня она сейчас поймет.
Как буд то провожает, прощается со мной,
А я ведь не владею не телом не душой.
Передо мною поле, но травы все в крови,
Убитой мною дружбы, истерзанной любви!
И мама заставляет по ТОЙ траве...

Я не нужен стране.
От чего ж так цепляюсь за долы?
Я не нужен стране.
От чего ж взгляд и горек и зол?
От чего мои «книжки» глядят,
лупоглазятся с полок?
Пока я упираюсь локтями
в обшарпанный стол.

Пролетаю с шипением, метеорю,
срубаю планеты.
Во вселенной дыру от усердия
протёр, пропорол.
Но напрасно я жду от пробитой
вселенной ответа,
упираясь костяшками в белый
обшарпанный стол.

В этом мире, где каждый
бежит и считает,
где Господь разделил с интересом
на расы и пол...

Глаза в пролетарских прожилках,
Трёхдневный наждак бороды.
И с криком выходит улыбка
С разорванной жаждой губы.

Зверьками пугливыми руки
Трясутся в карманах штанов,
Бутылочный рот бормотухи
Уже к поцелую готов.

Кадык, как затвор автомата,
Летящие пули глотков.
Дурманит портвейна соната,
Хрустят позвонки огурцов.

Убиты раскаянья мысли,
Утоплен старательно стыд.
Остатки надежды раскисли,
Грядущее плачет навзрыд.

На землю продрогшую брошен,
И тут уж клянись не клянись...

Медленно сдаваясь, розовеет небо,
В наши сны врываясь, бьются быль и небыль.
Отогнав заботы, плотно сжав ресницы,
Все еще гадаем, что же нам приснится.

Может ждем успеха, славы и богатства
Или, что воскреснет человечье братство.
Может статься снится низменная повесть.
Вдруг чела коснется раненная совесть…

С болью смотрят в небо крыш худых заплаты.
Приглашают в гости нищие палаты.
Путником нежданным скрипнут половицы,
Крестятся в испуге старые девицы.

Юркие законы нужно знать...

Представьте прореху на небе...
Страшно?
Небо, всё синее и голубое, и тут -
Дыра.
Пространство.
Чернота.
Темное месиво.
Страстно
Кипящее весело.
Страх
Одолеет сострадающую Душу.

Вспомним о Земле нашей, Матери.
Она вся в ранах.
Страшно?
В изъянах.
Казалось бы,
Целое
Тело.
А на деле -
Зеленое, синее, красное, белое - прореха.
Салатовый, сизый, огненно-желтый - прореха.
Везде рана,
Такая язвительная,
Такая живая,
На которую неприятно смотреть.

Так гиены разрывают убитую...

Глаза молили о пощаде,
был непреклонен командир:
убиты муж, жена и чадо,
дитё трёх лет, - аул дымил.

«Шутиха» встала в огороде,
бомбила дальний край леска,
и, подчиняяся природе,
глазели куры с чердака.

Эфир трещал, волна гуляла
- Аллах Акбар, Аллах Акбар –
В эфире рация застряла,
как – я не стар, как, я не стар –

Удара пули не учуял,
подмял собою лопухи,
я был вообще-то с речки Чуя,
мы все с Сибири, мужики.

Лишь я один был здесь с Алтая,
в земле - тепло, в земле - тепло...