Наркоманка

Девушка ожесточенно рвала бумагу
Казалось, что она сошла с ума
Ее душа дымилась, не было тяги
Наркоманка осталась одна

Нет выхода - это безысходность
Нет выхода, жизни петля
Как сквозь пальцы утекает молодость
И все, всё время долдонят
Виновата сама.
Виновата сама

Девушка голову к Небу подняла
Девочка смотрит вверх
С неба снежинка на нос упала
И родилась улыбка,
Потом пришел смех

Девушка голову снова подняла
И снова кружится снежинка одна
Наркоманка заплакала, а потом...

К перону поезд подъезжает,
С вагона девочка слезает.
Красива,хорошо одета,
Глазами ловит лучик света.

А в голове одно название:
Москва,Москва-мое призвание!
Нашла квартиру и работу
И вся ушла в свою заботу...

Жила,крутилась как могла,
Но жизнь вдруг трещину дала...
Мальчишку встретила,влюбилась,
Но вовремя не остановилась...

Подсели вместе на иглу
И были двое как в раю...
Глаза не ловят лучик света,
Бледна,уже не так одета.

И денег стало нехватать,
Но кайф ведь нужно...

Обкуренная девушка на корточках сидела.
Её давно кумарило, но ноги липли к телу.
Ждала она подругу, чтоб герыч принесла.
Но, та не добежала, в дороге ... умерла.

Она вошла в себя, во времени забылась,
И, отторгая ритм земных частот,
В конвульсиях ночного мира билась,
Все тайны открывая наперед.

И дождь… и ливень… и слепая злоба
В контексте отречения от зла
В объятиях холодного озноба
Стирали день прошедший до бела.

Бежала мысль куда-то в бесконечность,
Казалось мир от красок расцветал,
И путь вогнулся, излучая вечность,
Похожую на мраморный вокзал...

Там люди и не люди были вовсе,
А некий полужидкий организм,
Рожденный то ли в рыбах...

Как мне хочется забыться,
стремной жизни не видать,
За твоей спиной спиной укрыться,
"я люблю тебя"-сказать!
Словно молодая птица
в небо пулей улететь,
жизнерадостно кружится
и на землю не хотеть.
Но глаза мои утратой,
болью, горем, загорят.
Я ни в чем не виновата
и никто не виноват.
Сердце увольняться будет,
мозг на пенсию пойдет.
Сны кошмарные не будят-
сплю веками напролет!
Беспонтовой краской мира
мой горит антибиотик,
убегаю я от мира,
что и есть родной наркотик.
Жизнь...

Ты вошла ко мне тихонько
И уселась у окна.
На тебе улыбка только
Да и та совсем бледна.

Из одежды лишь причёски
Золотистая волна
Не видавшая расчёски
Десять суток даже в снах.

На меня ты посмотрела
Взглядом полным горьких слёз
Очень жалобно, несмело,
Но я понял твой вопрос.

Мне конечно же хотелось
Прямо тут же в тот же час
Приласкать такое тело,
Овладеть им и не раз.

И не жалко было баксы.
Мой запас не так уж мал.
Но на чёртову заразу –
На наркотики не дал.

Я...

я так любила, так мечтала
и только чувством я жила
но струны чувства разорвались
ушел и бросил ты меня
мне трудно, сердце мое стонет,
мне очень больно,я кричу
и я не знаю где боль спрятать
я растоптать ее хочу!!!
но нет нигде мне утешенья
друзья, родные-нет,не то!
хочу навеки я забыться
забыть про нас, забыть про все!!!
и мне бокал стал лучшим другом,
искала счастье я в вине
я напивалась, веселилась,
но это фарс - ведь больно мне!!!
я не пойму что со мной стало,
лишь помню свет...

Ветеран войны, просящий денег на хлеб,
чтобы сын пьяница пропил их.
Проститутка-наркоманка,
продающая каждый день свое тело,
чтоб заработать на дозу.
И человек,
несущий в ломбард душу,
И вера
в то, что все это не с нами,
не в нашу сторону-позу.

Послушай, я не знаю большую преданность,
чем преданность дворняг.
Послушай, я не знаю большую скупость,
чем скупость тугих кошельков.
Потерянность.
Страх.
Глупость.
(но я знаю еще и Любовь)

Сын пьяница выгнал отца-ветерана из...

Никто не понимает…ни мама не друзья,
Навечно в темноте, притон – моя семья.
Я знаю так нельзя и знаю, что грешно,
Но видно за меня все было решено…
Исколотые вены, теперь во сне живу,
Почти уже забыла, что было на Яву!
В бреду мне снится мама, она меня зовет,
Но вряд ли, про меня она сейчас поймет.
Как буд то провожает, прощается со мной,
А я ведь не владею не телом не душой.
Передо мною поле, но травы все в крови,
Убитой мною дружбы, истерзанной любви!
И мама заставляет по ТОЙ траве...

Водку пил я поздно ночью
с молодой своей землячкой
И, как выяснилось позже,
с наркоманкой молодой.
Не хотел я ковыряться
в гнойных ранах и болячках
Этой жизни забубённой, этой леди удалой.
Я свои стихи читал ей
о родном для нас посёлке.
А она вдруг засмеялась, не дослушав до конца.
Стал я требовать: -А ну-ка,
объясни свою весёлость!
Ничего смешного нету
в строках грустного певца.
Задымив вонючей «Примой»,
отвечала эта дама:
-Про любовь к родным пенатам
ты не пудри мне...