Тяжесть

Когда на рельсы брошена душа
и поезда нельзя остановить,
ты между встречными движеньями
разорван и разъят,
уже за гранью… чуть дыша
ты делаешь свой выбор,
спасая лишь ребенка впереди,
как чью-то душу, спешащую тебе навстречу.
И помнишь лишь, как брызнул ослепивший свет,
смешалась с пустотой земля,
и сон закончился, как наваждение жизни.

Тот поезд – тяжесть твоего пустого сердца,
которым выпита до дна.
Ребенок же – Судьба,
что чистотой и звонкостью отмечена была.
Присутствие же...

Уйду ли я,
Иль не был я ещё рождён?
И жизнь моя,
Всего лишь глупый и нелепый сон?
И мечется во мне, во сне душа,
Мозг мыслью, изнутри круша?!

Иду ль Путь свой,
Иль он лишь плод фантазии и мозга бред?
А мир Земной,
Всего лишь выдумка и ничего не будет, не было и нет?
И «Я» моё придуманно, в иллюзии томится,
И никогда — и никогда, ему не суждено родиться?!

Всё ль допою,
Иль песнь моя, лишь эхо эха песни Тени мысли Бога?
И боль мою,
Уж спели где-то, до меня задолго?
И потому...

Ты сбрасываешь
тяжесть полдня с плеч,
ты обретаешь признаки тени.
Я молюсь на твою наготу,
закрывая глаза, забывая сказать – прощай.
Первые звёзды,
оставившие
миллиард световых лет за дверью,
застают –
тусклый плафон на кухне и остывающий чай.

И мы будто скользим с тобой
вдоль вечной осенней аллеи,
тревожа сухую листву,
отмечая каждый малозначительный штрих,
из пункта А в пункт Б,
две городские тени,
предпочитающие молчание
всему вышесказанному до них.

ИВАН БУНИН


В столетнем мраке черной ели
Краснела темная заря,
И светляки в кустах горели
Зеленым дымом янтаря.


И ты играла в темной зале
С открытой дверью на балкон,
И пела грусть твоей рояли
Про невозвратный небосклон,


Что был над парком, - бледный, ровный,
Ночной, июльский, - там, где след
Души счастливой и любовной,
Души моих далеких лет.

1907


+


Иван Алексеич! Простите за пули…
Она залетели
из нашего
века.
В подлеске семь трупов. Но мир не запуган...

На платьице белом пятнышки крови

Расплескались узором войны.

И так удивленно вздернуты брови,

Руки ее cожжены.


Опаленное небо дышит тоскою

И падает скорбью вниз.

Сердце пронзенное глупой войною.

Его покидает жизнь.


Ребенок погиб. Ей бы в куклы играть,

На коленках у мамы…

Ей бы песенки петь и горя не знать,

Веселиться с друзьями…


Свинцовая тяжесть, безразличья чужого,

Все решила иначе.

Не видеть ей света, солнца родного –

Небо стонет...

Земля вбирает всё в себя,
Всю тяжесть наших дум, слов, дел,
Рассеивается мгла и те, кто нам внушают мысли
О всевластии Тьмы, просто не умеют света разглядеть.
А мир же прост сегодня, как всегда,
Естественен в своем упрямстве сохранения.
Да, слабо изменение, но и оно дает нам повод осознать,
Что путь по-прежнему наш молчалив и одинок,
Так остро одинок для тех,
кто подошел к последней той ступени,
За которой – Братство.
Единое и долгое прозрение – на острие луча
Твой смысл поймать и...

Виденье скрылось гробовое:
Пал на поля и ветра шум.
Поля не тают,лист спокоен,
И я простил всю тяжесть дум.
Когда,в каком воображенье,
Ответьте,други мне,в сомненье,
Я лучшей доли не искал,
Но я не требую похвал.
Когда молитвой упоенья,
Я рисовал свой идеал,
О том,о том ли я мечтал,
В минуту тяжкого волненья?
Или и сил,небес краса,
Мне покорялись небеса?
Иные помнятся мне звуки,
Иная манит нас любовь:
Не страсти гробовые муки,
А то сомнение:вновь,вновь,
Я пережил былые годы...

Распахну в песню душу я настежь,
Жизни нет мне без песни моей.
И когда я устану однажды,
Меня сделает песня сильней.

Хранит память мотив песен старых,
Тех, что пел под гармошку отец.
А слова, сердце мне подсказало,
Ведь в нём память родных мне сердец.

Я спою о любви и разлуке,
О бескрайних просторах степных.
И простых слов, негромкие звуки,
Заберут в себя тяжесть дней злых.

Песнь моя разливайся как море,
В тебе русской души моей жар,
Боль её, её счастье и горе,
И Любви...

Серая, серая, серая магия снов,
Белая, белая, белая тяжесть вершин,
Чёрная, чёрная, чёрная мантия слов,
Светлая, светлая, светлая сущность души.

Припев:
Мне приснилась весна,
Что в снегах на ветру замерзает.
Мне приснилась любовь,
Которая прочь улетает.
И боится душа
Греться в мантии горестных слов,
И беда – каждый шаг
На вершине средь белых снегов.

2
Жёлтое, жёлтое, жёлтое лоно луны,
Алая, алая, алая меркнет заря,
Тёмная, тёмная, тёмная тайна судьбы,
И, как всегда, в...

Ты поплачь, ты поплачь — станет легче,
Излей тяжесть, слезою с души.
Ты терпи, ты терпи — время лечит,
Замыкаться в себе не спеши.

Всяко в жизни бывает — случается,
Бродит грусть, рядом с радостью в ней.
Не всегда в ней надежды сбываются,
Боль стерпев, станешь духом сильней.

Люди всяки, в ней встретится могут,
Меж хороших, в ней бродит подлец.
Коль случилось — знать так надо Богу,
Он поможет — ведь он нам Отец.

В жизни всяко бывает — и нужно,
Самому, тоже в ней не плошать...