Топор палача

Гром барабанов и топот орды
Они уже близко, их стяги видны.
И кучка крестьян, не видавших войны
Схватилась за вилы, мечи, топоры.

Полезли на стены, ушли умирать.
Но все как один, готовы стоять.
Готовы стоять и кровь проливать
Врага и свою, за каждую пядь.

За жен, матерей и родненьких дочек
За всю теплоту этих маленьких ручек.
Пусть стены накроет волна дикарей
Прольется кровавый, лишь алый ручей.

И может погибнут, лягут костьми
Кучка крестьян, герои войны.
Но каждый из них...

Обнимая тяжелое тело
Полированной шеями плахи,
Вспоминая глаголы молитв,
В прикипевшей к лопаткам рубахе.
Прирастая небритой щекой
К непрочитанным рунам разрубов,
Каменея широкой спиной
Над тоскою людских пересудов
Попросить,
Чтобы точно в распадок
Меж разбитых кнутом позвонков,
Одиноким ударом - как надо,
По сплетению нервных узлов...

...А за миг до рывка топора,
Сквозь широкие щели помоста,
В настоявшейся розовой мгле
Отдающей дыханьем погоста,
Разглядеть с изумленьем глаза...

Быть может, грусть совсем не у меня,
А в космосе замкнулись провода?
А я ловлю лишь этот сбой сети.
Мне в чаще леса надо путь найти.

А надо ли вообще его искать?
Тропу свою мне, может, прорубать?
Ножовка и топор мой инструмент,
А начинать мне нужно сей момент.

То ли сытый сон, то ли веком быль,
То ли вдаль туман, то ли дыбом пыль.
То ли взрыва гул, то ли с неба гром,
Разговор завел с небом старый дом.

Помнят стены смех, помнят бас отца,
Мамы колыбель в яслях у крыльца.
Запах черемши и гречишный мед,
Помнят, как в саду яблоня цветет.

Песни соловья, мление коров,
Звоны тишины, писки комаров.
Лязгание ведра и колодца скрип,
Стуки топора, деда старый хрип.

"Риориты" темп тянет граммофон,
И зовет в окно лучший почтальон.
Весточка с...

Как и игобы вотоиди развивались,
И было всё у них пока ещё нормально,
На свет очередой своей являлись.
Мир динозавров не менялся кардинально.

Землетрясенье, извержение вулкана
Разрушили уклад привычной жизни.
Велоцирапторы под пеленой тумана
Внесли свой вклад к трагичности событий.

Проникнув в брешь открытого разлома,
Довольно многих из людей поели.
И это время человеческого стона
В существовании тревожащих сомнений.

На женский род особый приговор,
А с ним и племени беда...

Был принц в печали. Смерть невесты
Сидела жабой на груди,
Лекарства нету лучше песни,
Шуту сказал он: "Подойди".

И подошел, в цветной одёже,
В своем дурацком колпаке,
И принц сказал: "Меня тревожит
Лауры смерть. Я весь в тоске".

И поднял шут глаза большие,
Взял в руки лютню как дитя:
"Есть песни о любви смешные",
Ответил он, как бы шутя.

"А о любви печальной нету?
Нет, лучше спой мне о любви,
Поведай миру по секрету
Дела любовные свои".

И шут рукою тронул струны,
И...

...мы разошлись,.. «как в море корабли».
Не помнится уже: а был ли он,.. –
прощальный,.. угасающий Гудок?
Слова иль крики,.. разрывая шум волны морской?!..
С кормы,.. или в каюте одинокой.
Нет. Не помнится совсем.
...немая Старость на пороге снова.

ОН. Формат... У нас иной.
...я. В море девственной ТАЙГИ,.. --- душевно... Навсегда.
ТЫ. В океане Абсолюта чувств... Иль даже выше,.. где-то...
НО. Вне личности любой.
...закрытый клуб твоей Души особо не приемлет
всякое иное тело...

Раскольников набрался знаний –
наверно, от большевиков –
как мир избавить от страданий,
а заодно – и от долгов.

«Имею право, бляха-муха,
свершить великие дела –
убью-ка я одну старуху,
что мне деньгами помогла».

Старуха пикнуть не успела –
хрясь топором! – и все дела…
Извольте видеть – труп.
И дело
прокуратура завела.

Следак легко следы распутал –
злодей вины не признаёт.
Арестовать бы шалопута,
так нет! – улик недостаёт.

Но вдруг! – внутри проснулась...

Есть островки в периферии,
Что и богатым невдомек.
Дед Петр показывал урок,
Душе, рождение эйфории.

В его руке топор свистел,
Пила в руке его стонала.
Работал Деда Петр весь день,
А уходил,-луна вставала.

Через пол-года удивил,
Что вся деревня протрезвела.
Хоромы барские явил,
Резьбой оправил все умело.

Дорогу рядом замостил,
Деревья окультурил смело.
Живет в мозгу у деда дело,
Сосед, вдруг, дело подхватил.

Продлил забор,чтоб все похоже,
Скосил ухабы у двора.
Щебечет...

Всё изОлгано. Всё истрёпано.
Сапогами кирзовыми пОпрано...
Эти энгельсы, эти ленины,
уничтожили цвет поколения...

Купола церквей наземь сброшены,
мир в безверии смертию скошенный...
То ли штык то был, то ль топор тяжёл,
на повержену Русь супостат пошёл...

Все безбожники встали тучею,
миллионы забитых, замученных...
Малых детушек под расстрел вели..,
получали погоны на их крови...

Царь наш, батюшка, Николай Второй,
был от Бога посажен, отец родной...
Он пролил свою чисту...