Топор палача

У кого живот, одышка,
Тот - в театр, на вернисаж.
Ну а Машенька вприпрыжку
Понеслась с утра на пляж.

Улыбнулось солнце мило,
Заплескалася вода.
Все на пляже изменилось,
Стало ярче, чем всегда.

Вот мужчин прямые взгляды,
Девушек - наискосок.
Это Машины наряды
Полетели на песок.

Ждали этого момента
Молодежь и старички.
А у лысого доцента
Запотели вдруг очки.

Инженера зашатало,
И дыханье сперло так,
Будто проглотил лекало
И не выплюнет никак.

А строитель, стар и знатен...

Разговаривал с хохлом, ловил сердцем, раздавал умом,
Богу не веря- верил, у Бога дорога, у врага рога, (корова у оврага),
Боялся волков в лесу, не любил кабанов, кролика и лису;
Пускал вслепую стрелы, две в Солнце, третью в солнечное сплетение,
Сплетение мыслей, кружево, живо кружил, утюжил.
Раскладывал узоры, зеркал осколки, глаз взгляды колки,
Писал топором, Ом, не всё ловил умом, ловил сердцем и ртом
Воздуха дух у трёх и двух, входил в транс, выходил в Космос, ос
Жала вынимал, собирал...

подражания*
Дело было вечером, делать было нечего.
И от этого безделья... Вот вам... И рифмотворенье:
- Дорогие господа, поиграем в города?
Согласились господа: - Да! Да! Да!
- Ну тогда, Караганда, кто-то ляпнул, как всегда.

- Следующий! На букву "А"!
Вместо города на "А"
Например: "А-ди-с А-бе-ба", "-бе-"
Говорю я: Ду-шан-бе **

Все смеются: - Ха, ха, ха!
- Это что за чепуха!
Вам сказали же: - на букву "А"!
Ну а я , всё твержу, и твержу, себе:
- Душанбе, Душанбе...

Вот и вышла мне свобода
ремесло менять,
в веренице безработных
пескарем стоять.
Если верить воротилам,
мы еще нужны -
топоры, лопаты, вилы
не отменены.
Номер тысяча девятый,
боль души в глазах,
ничего, что бросил шляпу,
телогрейку взял.
Новым временам в угоду
не плясал юлой,
быть рентабельным у Бога
можно и с метлой.
Видно, все-таки, моральный
выбор поважней -
каждый, все же, визуален
в маленьком окне.
Оттого, даже отведав
на губе крючок -
неубитого соседа
поддержи плечом...

Благоухающий нектар для сатаны
Смрад ненависти. Страх и дым войны.
Войны любой: кухонной, дворовой
Межгосударственной, локальной
Этнической, континентальной...
Когда же разгорается всемирная война,
Ликуют бесы несказанно.
Поет и пляшет сатана.
Не потому ли неустанно,
Он шепчет всем, всегда, везде:
Желаешь мира - будь готов к войне!
Мир можно получить лишь на конце копья!
Если не ты его - то он, тебя.
Вооружайся! Все годится в дело!
Ножи, кастеты, пистолеты
От топора и до ракеты...

Беспрерывно гремит
Боевой барабан,
Бередит, беленит
Звука смертный дурман.

Кто сидел, кто лежал
Ритм заставил стоять,
Кто стоял и внимал
Вскоре начал скакать.

Скачет улица, дом,
Скачет целый район,
Областной исполком,
Боевой батальон.

А за ними страна
Заскакала козлом:
«Нас очистит война,
Ла-ла-ла, ло-ло-ло!»

Бум-бум-бум! Бом-бом-бом! -
Зачастил барабан.
Бронетанковым лбом
Хунта прет на таран.

Ей уже и не важно
Чья там пролита кровь...

Время — дрянь ( Так — обычно...- в Истории! )...-
Жизнь — при смене Эпохи — вне права ( ! ),
а теорий дурных инфузории,
будоражат..., но, Плебса орава,
им лишь следует, в вечной надежде,
и страдает ( Едва ль не векАми! )...
от итогов ( Но скорбью ль, невежде,
толчея, под судьбы жерновами? )...,
да с какими-то жертвами, вроде...-
Ход Истории — это ж не шутка ( ! ),
чтоб страдать от явлений в природе
( А Политика — Суть-Проститутка! )...,
да на фоне каких-то там мнений,
Аристотеля или...

Мат - заразная зараза,
плод низшего ума экстаза.
Он скверной дышит и стреляет,
достоинство он оскорбляет.
Как отвратителен мне мат,
все матерятся стар и млад.
Когда ругаются детишки,
то - воспитания излишки.
Им материться не пристало,
ведь книжек так, читают мало.
Об этом кстати, в книжках пишут,
что мат к оружию приближен.
Прекрасное он всё разрушит,
калечит мат людские души.
Что говорить - цветок загнётся,
когда начальник твой ругнётся.
На улицу хоть не ходи,
беруши в уши...

Как незаметно пришла осень,
И как-то враз, лес пожелтел.
И куст рябины между сосен,
Уже почти весь облетел.

Прохладно, пасмурно и утром,
Опять туман весь путь застил.
Сырым и невесомым пухом,
Тропинку, предо мною скрыл.

Лес тих осенний, птиц не слышно,
Лишь шорох листьев под ногой.
Из чащи сыростью, грусть дышит,
В ней страх пред долгою зимой.

Замшелый пень, зелёно-мокрый,
Торчит меж листьев, как укор.
Укор за то, что век недолгий,
У древа, что срубил топор.

Порывом ветра...

хотелось телескоп, а выдали топор...
Александр Башлачёв

хроники больничных хроник^

Ноябрь, слякоть, зонт... Вращается планета...
Никто ни свят, ни грешен ни в храме, ни в миру.
Под колокольный звон не стало больше света,
Ни меньше чёрных песен от жизни. На ветру

В религий лоскуты поистрепалось небо.
Однажды хлынет дождь, смывая горизонт.
Счастливых ждут винты семейного ковчега.
Забив последний гвоздь, оставь на нём свой зонт.
© Олег Иванов