То вечерние

Найди меня, найди.
По россыпи из слёз.
Когда щемит в груди.
Когда шипы от роз.

Когда вечерний звон,
Когда в глазах рассвет.
Когда со всех сторон
Лишь ледяное – нет.

Когда на сердце мгла.
Когда все пальцы в кровь...
О, если б я могла
Вернуть твою любовь...

В зените мая пламенных камен
Легки рыданья, славя кровь Завета,
Давай крестами выжжем темень вен,
Окрасим багрецом святые лета.

Ах, поздно этих князей веселить,
Сплести ли приснотравеньские косы,
Как вечности убийц не обелить,
Сейчас хотя упьются кровососы.

Елику неземные пламена
Для странников эльфических возбранны,
Табличные сокроем имена
И далее пребудем недыханны.

Горит, горит над лотосами высь,
В дионисийской роскоши вечерний
Олимп, а бездны змеями сплелись,
Нам тирсом...

Мы несем, Господь, Тебе свою усталость,
Мы несем, Господь, Тебе свою вину...
Мы несем страдания в обмен на жалость,
Мы меняем горе на любовь одну.

Жизнь наполнена враждой непониманий,
Только Ты, как Целое, — приемлешь нас.
Каплю мира льешь на пекло состязаний
И забвенье снов — в вечерний час.

В дедушке пробудишь Ты ребенка,
В дурачке пробудишь мудреца.
И на сердце камень треснет звонко,
И согреешь душу добротой Отца.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Андрей, наблюдатель.
Елена.
Али Бехзад.
Греческие боги: Афродита, Гермес.



Сцена 1
Андрей и Елена заходят в купе европейского экспресса.


АЛИ БЕХЗАД
(Обращается к Андрею, не замечая Елены.)
Простите, нет здесь мест свободных.

АНДРЕЙ
Есть, если я тебя нашёл.
Аллаху, видимо, угодно,
Чтоб я к тебе, Али, пришёл.

АЛИ
Мне непонятны ваши речи.
Вы не араб – кто вы такой?

АНДРЕЙ
Я был арабом. Наша встреча
Нам предназначена судьбой.
Ты оплатил купе – я...

Простого неба власяница
На плечи козьим пухом ляжет.
Ты свет вбираешь по крупицам,
Я след теряю тьмой овражной.

Многоэтажной тенью горной
Уляжется подол вечерний.
Святое небо, свет бездомный,
Сухие губы отреченья.

В травы душисто-сочный всполох
Опустится безмолвный холод.
Сквозняк в дверях, подъездный воздух,
И солнце падает щеколдой.

Рассвет вобьет каблук апреля,
В лазури, склянки звёзд заглохнут;
Здесь безнадёжно – только время.
На завтра – крепкий сон и кофе.

Я хочу окунуться в мир душистой прохлады,
Что на улице ночью.
Мне другого сейчас совершенно не надо,
Я уверена точно.

Разбежаться, раскрыть дверь и выскочить дико,
Да в объятия ветра!
Оказаться под властью вечернего шика
С ароматом букетов.

Мне б откинуть заботы, отречься от правил,
Тех, что сердце сжимают.
И свободною птицей, к вершинам взлетая,
Во Вселенной растаять...

Отыщи, ты меня моё счастье,
Мне тебя не найти самому.
Заплутал я, к тебе не добраться,
Где сейчас я? — никак не пойму.

Вышел в путь молодым и кудрявым,
Беззаботным, как ветер шальным.
Прожигал жизнь и дней не считал я,
И её время, выпустил в дым.

Наградив меня запахом гари,
Дым растаял, а я весь седой.
Ах зачем, ты меня время старишь,
Уходя, жизнь уносишь с собой.

Уж во мне её мало осталось,
Не пополнить её мне запас.
Не украсть, не купить даже малость,
Не занять ни минутки...

В вечерний час, смотря в мою квартиру,
Кучкуются барашки-облака;
А я сижу, настраиваю лиру,
И музу жду, что не придет пока.

А я сижу, грызу перо напрасно,
Мой молчаливый, старый карандаш;
Он стерпит все, он понимает ясно,
Что в голове творится ералаш.

Перо с бумагой - вот друзья поэта,
Иных ему не надобно друзей;
И платит мир отверженный за это
Поэту отчужденностью своей.

А он, несчастный, снисхожденно сдержан,
Он любит пить, еще смотреть в окно,
Где свод...

Березы в белом одеянье,
Прозрачность платья восхищает,
Сережки цвета перламутра
Висят на кончиках ветвей.
И в тишине вечерней сказки
С хрустальным звоном опадают
Кружа, вальсируя снежинки,
Искрясь от света фонарей.
Под звуки музыки Шопена
Во мне зажегся лучик счастья,
Улыбка зорькой осветила
Больничный быт и мрак ночи...
И это сказочное царство,
Деревья цвета перламутра,
Что за окном, надежду дали,
Даря с теплом свои лучи...


20 января 2013 год

Они не уходили, стояли, обступив, вы кто не
узнавал на них всё глядя, перебирая в памяти
страдал, болели раны, кто сделал их ему, по-
нять не мог он тоже, брюшная стенка вскрыта
и органы все в нём увиты и головы-то нет на
месте, отрезана, и смотрит свысока, и соки за-
меняя, "перебирали, мяли мне бока", не свят, а
грешен, вот затея, вечерним, утренним тума-
ном, сокрыта вся картинка, невидим, раство-
рён, распался на куски, свиданьем упоён
остался, (ведь уйти не мог разрезан), а...