Ткани

Потрясена, расколота как глиняная чаша,
узоры вышивки распущенной стихии.
Когда то стены охраняли от беды,
Из под руин шепча,
а где же (дэ)? жалея что не знают матюки.
Сейсмическая плодотворность каши,
в которой лет ( хунь и ) погребены.
Пань гу, разгневали и стольких обрекли.
проделать вывод об остатках стратосферы.
Бамбука кончик окунув в тела.
чтобы заполнить малые приделы,
в которых и моя семья видна .
Хотя кого - то это вовсе не задело.
пу, не обтесанное, "вечное дитя...

Хмурое небо и серая мгла.
Солнце, наверно, сгорело дотла.
Тихо застыла озерная гладь,
Дождиком видится ей благодать.

Ветер спустился с далёких небес
И улетел в незатейливый лес.
Грозно ступает, как мамонт иль слон,
Из-за морей оглушительный гром.

И началось...
Но мой сказ не о том,
Мысли хотел ублажить я дождём.
Не уходите же тотчас ко сну,
Я расскажу нынче повесть одну.

II

Этим страницам не место в клозете,
Пусть там лежат областные газеты.
Выплеснуть душу не так уж...

Журчит ручей.
Бежит, переливаясь,
Прозрачная, веселая вода.
Насторожился в роще серый заяц,
И с теплым ветром сонна резеда.

Играет ива с ветерком в пятнашки,
Поет душевно юная сосна,
Глядят на солнце нежные ромашки...
Тебя люблю я, милая весна!

*

Льется нежно с листьев, орошая утро,
Соловьев певучих золотая трель,
И струятся капли легким перламутром,
И, в росе купаясь, засмеялась ель.

За пригорком месяц растворился желтый,
Слишком быстрый он для всех моих гнедых,
Но еще...

Медведь испуганный на стуле
Без глаз, ушей, руки и ног,
В коляске куколки уснули,
Их сон уже, как эпилог.

В углу скребут, скрежечут мыши,
В другом ребенок нервно спит,
И как-то странно, нервно дишит,
Не то сопит, не то сипит.

И ткань прожженая окурком
Вся в масле, грязи, невесть в чем,
Поверх его нагой фигурки,
Лишь под луной блестит плечо.

В соседней комнате на стуле
Отец пол ночи водку жрет,
И мать пьянющая кастрюли
Ножом ржавеющим скребет.

На полках хлеба нет и соли...

Ты была во всем летнем, легком
но томилась зябко усталостью,
кутаясь от жары в теплое, темное...

Маленькая запятая, нескромно
обернутая тканью лета -
рождала веселые мысли...

Смешной маленький хвостик
цеплял хорошее настроение -
и рукам сильно хотелось
отправиться в путешествие...

Ты слышишь, ночь поет о разлуке,
о надежде в кристалликах слез,
когда возвращение неизбежно.
Звезды прорвали черную ткань,
сгусток луны красноречиво безмолвен,
пыль золотых цветов в твоих волосах,
губ мятная свежесть,
память открывшихся ран,
чистое поле –
душа.
Ты знаешь меня, я всего лишь паломник,
беглец от асфальтовых лож в бериллы лесов,
помни меня, чтобы было куда вернуться,
чтобы было разлито тепло и вином
разбавлена непогода.
Янтарная пыль цветов,
лунное блюдце,
губ...

Каждое поколение говорит на своем языке,
но язык искусства универсален.
Преобразовательный хаос души
индивидуален в своем развитии,
но, вместе с тем,
сопричастен духовной гармонии
всей арт-вселенной.
Искусство насаждается в ткань бытия,
как и жизнь
непосредственно вводится
в поле искусства,
и все же последнее
является формой
над-существа,
над-присутствия,
момент отождествления
Творца и творения.
Художником движет свобода,
любовь к свободе,
свобода в любви и боли.

Идем мы за руку держась,
По летним лужам от дождя
И капли тихо просочась,
Шалят под тканью.

Есть только мысли о любви
И наплевать, что впереди!
Нас разрывает на куски
Юность за гранью.

Вперед вдоль улиц и дорог,
Ведь счастье это не порок!
Без огорчений и тревог
Шагаем в небо...

Еще все только впереди!
Все для тебя и для меня!
Пока ты юн люби, живи
Свободным ветром!

К точке сужена ткань пространства,
Время скрючено к запятой,
Многоточий непостоянство,
Восклицательных знаков строй…

Двоеточия – морем следствий,
Рвёт эйнштейновский симбиоз,
За косою чертою с детства –
Вопросительно-вечный кросс.

Поясняют и прячут скобки,
И кавычки крадут, даря…
Как пробелы разводят робко,
Так апостроф картавит зря.

Уравняют дефисы шансы,
А тире наведут мосты,
И расщепится строчка сланцем
На пластины и на пласты.

Дожди и слякоть, сырость настроенья -
Каким-то сном придуманная блажь
Скучает день без солнечного бденья
Рисует август серенький коллаж.

В нём лишь зонты из рыночного сюра
Мазками яркими взрывают ткань,
Да на ветвях, как старые купюры,
Рублей бумажных - жёлтенькая дань

Жары, сбежавшей в древние пустыни,
Ей надоела суета сует.
И мокнет день, и окна влажно стынут,
В небытие плывёт событий след.

И лёгкой тенью блекнущего лета
Летят листы, упавшие с ветвей,
А взгляд насквозь...