Татьяна

Душный вечер июля. Погода как прежде лукавит.
Знать бы, что меня ждёт где то там далеко впереди,
За больничным окном. Тихий мальчик читает Акафист
Пред иконою той, что была у меня на груди.

Безысходность зовёт преклониться пред странной аскезой
Его дивная вера мою превосходит в разы
Сколько выдержки в ней, и какая бодрящая трезвость,
Что за имя моё не прольётся ни капли слезы.

Режиссирую жизнь. Здесь поставить цветы непременно.
Здесь прижаться к щеке. Здесь коснуться руки...

Когда мне будет нечего сказать,
Мне эту жизнь извне прервёт Создатель,
Податель благ и Преобразователь,
Чьих свойств вовек перу не описать.

И я хотел бы только одного,
Чтоб Ты, мой Бог, простил того калеку,
Которого, состраждуя в нём веку,
Ты пОднял до поэта Твоего.

Мне не до шуток и не до шутов,
Каков мой срок до Вечности – не знаю.
И я смиренно длани простираю
К Тому, Кто сердца боль принять готов.

Я слишком мерзок, чтоб претендовать
На райские блаженные селенья.
Не...

Я не вор, не убийца, не взяточник,
И на теле тату не ношу.
По всем меркам настолько порядочный,
Что с трудом себя переношу!

То, что все называют смирением,
Терпеливостью не назовёшь.
Сами мы создаём себе тернии –
Не проедешь потом, не пройдёшь!

Говорят, что все русские – пьяницы
И лентяи все до одного,
Но приспичит – и руки к нам тянутся,
Словно дело нам есть до всего!

Помогаем, куда же мы денемся,
От себя отрывая, даём.
На порядочность всё же надеемся,
Только вряд ли назад...

Во стане врагов – ликованье,
Гнусит нечестивых совет:
Сгорбатили русского Ваню,
Да так, что и продыха нет!

Как долго они дожидались
Предателей в стенах Кремля!
Как долго они домогались,
Чтоб стала нерусской земля,

Взрастившая Муромца с Невским,
И Сергия к славе своей,
С величием сверхкоролевским
Венчавшая русских царей!

Готовилась долго расправа
В сгущавшемся сумраке лет.
Единая в мире держава
Несла Православия свет.

Лишь русский народ не поддался
Льстецам, покоряющим...

Жёлтая нить на чёрном фоне, а он всё ходил аф-
оня, искал того, кто скажет ему правду,(сити оп-
устел?) не найти предел, каплю, крупицу, экзе-
мой испачкано лицо, поражена кожа, псориаз,
не отстаёт, тоже, стамбула гвалт, тараканьи бе-
га, арт, хеви метал, рок, рэп, джаз, инсталляция,
граффити, (атас), актуальное искусство, перфо-
манс, видеоряд, звука-фон, расчёсы на коже,
как косвенные признаки зуда, рожи, ты испы-
тал, чудо? откуда и куда? наши все дома или кр-
ышу снесло? пел...

Законно и незаконнорождённым, а вася, хохол,
говорил, что чей бы бычок не стрибал, а телёно-
чек наш, а петручио, вторил ему, повторяя: «с
нами значить наше», а татиана, как бы, между
прочим, что в войну и хлебом делились, была к-
расивая очень, (в отсутствии мужа, частенько,
залёживался, после гулянки в луже), короче, бы-
ли серьёзны или веселились, (слезились) и не
поймёшь, «а я, слушал баха, рисовал, писал тек-
сты, время от времени терял память и зрение,
подвергался...

«Никогда не объясняй, того чего и сам не знаешь, того,
что было или могло произойти»,- говорил мне яша, хо-
дил по комнате от стола, к окну, а я боялся, только од-
ного, что он, выпрыгнет в него, поэтому подошёл и за-
дёрнул гардины, будто бы это могло спасти его от пад-
ения, (нельзя войти, в один и тот же асфальт, (говорил,
цитируя мастера, Освальд) в одну и ту же реку и не кр-
ичи прошу тебя, два раза, кукареку?), не надо-пиши б-
ратец, это самое большое, что ты можешь сделать,
на...

Всяк автор пишет книгу лишь одну.
Свою. Всем творчеством и всем гореньем.
Её не сжечь и не пустить ко дну,
Не запретить бездушным повеленьем.

Господь диктует строки нам с Небес,
И ни один противник наш лукавый,
Будь он хитёр как тать и зол как бес,
Не выдержит борьбы с Небесной славой.

Я взялся за перо в кровавый век,
Не ведающий жалости и чести,
Когда рядится в зверя человек
И дым пожаров душит блеск созвездий.

И пусть мой труд зверью не по нутру
И вместо славы я обрёл лишь...

Настойка на полыни горчит пикантный вкус,
К эффектности доктрины причастен сан-француз…
Как пульс достиг сто двадцать – строенье берегись!
Таверны посетитель развлёк во рту анис…

Конфуз – не за горами, коль – вышли на татами
Неправильный стриптиз и праведный артист…
Помялись пихунами, отважными сердцами
Создали праздник брызг, издавши экслибрис…

В топ-книге записали: Не пейте много ртами,
А то случится криз в среде респектных лиц!

16. 07. 14

Когда поэт красиво говорит,
Он дело своё делает умело.
Но коль политик только лишь трещит
И блеет в микрофоны пустомело,

А государство всё трещит по швам,
Народ исходит кровью и слезами,
То оценить его доверю вам.
Что стОит трёп его – решайте сами.

Красиво говорить – особый дар,
И он уместен лишь в устах поэта.
Но смешивать с блевотиной нектар
И правду с ложью – гнусная примета

Эпохи негодяев и лжецов,
Обретших власть, проливши крови реки.
Вот только Бог – Он метит подлецов...