Тамбовский волк

В осеннем парке тишина,
А на душе моей печаль.
И только жёлтая листва
Кружится,улетает вдаль.
В парке городской оркестр
Играет жизни грусть -
Унылую серебряную песню,
И настальгия давит грудь.
Болит душа и сердце ноет,
И слёзы по щекам текут
И серым волком память воет
О тех годах,что не вернуть.
Дождь тихонько моросил -
Седые капли-крошки.
Я шёл,и думал,и грустил
О своём светлом прошлом.
Играл оркестр,капал дождь,
И листья клёнов в хороводе
Кружились,улетали,чтож,
Как наши...

Безлюдно и пусто, вокруг ни души.
Герасим к речушке вдоль леса спешит.
Луна ухмылялась порочной богиней,
И волки в чащобах голодные выли.

Нестерпимая скорбь, горючие слезы,
Смятенье и страх барской угрозы;
Разрывается совесть меж честью и рабством.
А над Муму – сгущенье коварства.

Сжимая комочек доверчивой жизни,
По которой не будет поминок и тризны,
Бросает в волну… И некуда деться…
В холодную воду – теплое сердце.

Меня насквозь пронзает космическое знание
Космическое пламя свободы ледяной
Мой дух раскрепощает и в небо клином вышибает
Весь опыт эволюции, накопленный за век людской

И как - то очень тихо просторно и пустынно
И дико и безлюдно в свободе неземной

Небеса вне себя от безумия бури
Колдовская гроза распинает огонь
Сквозь нирвану грозы пьяный Бог веки хмурит
Громом мчится по небу криссталический конь

Только шелест странных трав, только крики в подземелье...
Я ищу в впотьмах свой...

Я хотела бы стать Белой птицей
И кружить по лесам и полям.
Иль журчать родниковой водицей,
Лишь бы не видеть в людях обман.

Я хотела бы стать Серым волком
И любить всю стаю свою.
Я хотела бы стать Медвежонком
И не видеть людскую семью.

Я хотела бы стать Муравьишкой
И соломинки дружно таскать.
Я хотела б стать Зайкой-Трусишкой,
А не с кем-то опять воевать.

Я хотела бы стать Кем-угодно,
Жить в согласье с Природой-Землей,
А не с трибун кричать принародно,
Иль хвалиться своею...

Капли дождя по щекам окон катятся вниз
И в каждой из них отражением чья-то жизнь
Там мама ребенка купает, готовит ко сну
Здесь дева младая, зевая, встает по утру.
Да, люди хотят подсмотреть сквозь окно.
И знают, что совести то не дано,
Но Богом с рожденья чела твоего
Все люди хотят, и хотят одного.
Не нужно им высших культурных граалей,
Не нужно им думать о старости лет.
И всем наплевать, что другие страдают,
Самих не коснулся бы зависти след.
Зачем это надо: вот так подло жить?
С...

Никто не знал про нас двоих,
Про две души, что друг без друга
Живут не ради тех, других,
Пытаясь выбиться из круга...

Никто не знал про боль в груди,
Что сердце ночью разрывало,
И то, что будет впереди,
Я от тебя ни раз скрывала...

Никто не знал, что в смехе звонком
Скрывалась тяжесть дней суровых,
Бывало так, что воем волка
Мы гнали воды рек багровых...

Никто не знал, что сердце может
Вот так в себе запечатлеть
Всё то, что душу тихо гложет...
И этим чувством заболеть...

Знаешь, мы с сыном по тебе скучаем…
За чаем, о тебе с ним вспоминаем!
- Не поздно ли раскаянье пришло?
- Ну, хватит! Уж столько времени прошло,
А ты всё также обиду затаил!
- Ведь ты же знаешь, как я тебя любил!!!
- И я любила, и до сих пор люблю!!!
Во сне тебя я вижу, потом не сплю…
- Тогда зачем так поступила ты со мной?
- Я женщина! Устала быть одной!
А ты всё по России…по работе…
А мне нужна любовь, покой, забота!
- Что же ты за дура! Ведь это всё для вас!!!
- Внимание – вот что...

Люди веру коптили и дрались в сердцах за монеты,
Проклиная любовь, продавая чужих и своих.
А за этим за всем из-за строк наблюдали поэты,
Облачая людское дерьмо в недописанный стих.

И насилуя души непрошенной ночью бессонной,
Пели саги про грусть, про печаль, про пустую постель,
Про даренья небесных богов и про марш Мендельсона,
Про июльское солнце и зимнюю вьюгу-метель,

Про родную страну и про тайные дальние дали,
Про вечерний закат, про холодный рассветный туман.
И писали они, и...

Не начать ли нам, братия,
По старым словесам повествование
О походе полку Игоревом,
Игоря Святославовича?

Начнется же сия песнь
По былинам сего времени,
А не по измышлению Боянову.

Боян вещий,
Когда песнь кому хотел творить,
То рассекал мыслию по дереву,
Серым волком по земле,
Сизым орлом под облаком.

Поминал он первых времен усобицы -
С того пускал десять соколов на стаю лебедей:
С коей равнялся сокол,
Та первая песнью разливалась.

Боян же, братия, нынче
Не десять...

Удивительно устроен мир:
Мудреца прельщает простота,
А глупца приветствует ампир –
За фасадом мрак и пустота.

Я – тиран! Судьба. В моём роду
Изуверы-злыдни. Как же мне
Не журить фортуну за беду,
Не кричать, не мучиться во сне?...

Борода седа, но бес в ребро.
Вечерами – просто волком вой,
Если лгать, спасая – не добро,
То тогда, наверное, я злой.

Да. Люблю подкрасться в тишине,
И зеваке в ухо зычно: «Бам!» ,
Или в храм ворваться на коне,
Если, вдруг, сочту, что – Ложный Храм...