Сырость

Упадут с небес дождинки,
Капельки.
Человек я не великий,
Маленький.

Заурядный я, обычный,
Сущностью.
Справлюсь, я к труду привычный,
С трудностью.

Дожди грязь дорог и сырость,
В мир несут.
А одежды мокрой стылость,
Жар простуд.

Только всё, что не убило,
Закалит.
И недуги духа сила,
Победит.

Упадут с небес дождинки,
Капельки.
На стекле окна слезинки,
Крапинки...
Марковцев Ю.

Шел Кощей по темной чаще.
- Эх! Поесть бы, да послаще.
Вот избушка Лешака.
Дома он наверняка.

Но, Лешак не открывает
И Кощея не впускает.
Громко, из окна, кричит:
- Убирайся вон, бандит!

Уходить Кощей не хочет,
Кулаками в дверь грохочет.
- Эй! Лешаня! Не дури!
Что случилось?! Говори!

А Лешак все пуще злится.
Друга он побить грозится.
Не пускает на порог.
Дождь пошел. Кощей промок.

- Ой! Лешаня! Пропадаю!
Сырость. Кашляю. Чихаю.
А Лешак:"Иди домой.
Ты заразный и больной...

Об осени написано с восторгом,
Немало рифм, стихов и дифирамбы,
Слова так лестны, словно в поговорках,
Что с сентябрями, октябрями, ноябрями.

Осень, увы, увяданье природы,
Листья желтее изменчив весь лес,
Солнце и ветер, прохладна свобода,
Радуга в небе-предвестник чудес.

Дожди и сырость, изморозь на розах,
В уныньи сосны, ёлки и дубы,
Стоят понурив головы берёзы,
И почернели мокрые кусты.

Не знаю плакать или рассмеяться,
Грустить и злиться, петь и танцевать,
Не стоит только...

В чаще лесной, надоевшая сырость,
В сумраке тайны осеннего дня.
Там, средь коряг, тихо дремлет забытость,
В древности сонной, замшелого пня.

Там тишина, не поёт звонко птица,
Зверь не шуршит, на тропинке травой.
Солнце в тьме туч то ли спит, то ль боится,
Мир ослепить, вспыхнув с рыжей листвой.

Дуб упирается в небо макушкой,
Клён и берёзка шумят рядом с ним.
Шепчутся рыжей листвою друг с дружкой,
Чем-то делясь, сокровенным своим.

Ветер срывает, листок за листочком,
Скрыв под...

Не кручинься, не надо печалиться,
Всё сойдётся, одно к одному.
Перемелится всё и всё сладится,
И душа, путь подскажет уму.

Не кручинься, а если тревожно,
Полной грудью, дневной свет вдохни.
И поймёшь, что дышать и жить можно,
Что не все, ещё прожиты дни.

Не кручинься, о том что случилось,
И о том, будет что — не гадай.
А слезинки, солёную сырость,
Не жалея, туману отдай.

Не кручинься, о том что потеряно,
Оставь прошлому, горечь утрат.
Все пожнут, то что ими посеяно,
То, что...

Старинный дом, ведь он не просто старый,
Он дышит и кряхтит обилием проблем,
Облупленные двери, срок не малый,
И паутина трещин в штукатурке стен.

Пустые дыры малых серых окон,
В нём сырость лестниц, вонь и грязь на этажах,
Он тленом весь до самой крыши полон,
Глухой подъезд, замки висят на всех дверях .

В нём нет людей, нет жизни яркой больше,
Никто не помнит, кто, когда и как тут жил,
И что с ним станет дальше, будет дольше,
Кто строил дом, кому он долго прослужил?

Его под...

Капля дождя на оконном стекле,
Мутной слезой по тьме глади сползала.
Плакало небо, а ветер пел мгле,
Что как и мне, ему воздуха мало.

Ранней весной ледянные дожди,
А мрак ночной выдыхает прохладу.
Но это времено, ждёт впереди,
Лета тепло и сдаваться не надо.

Зыбкий туман несёт зябкую сырость,
И пробирает она до костей.
И я продрогший, тепла жду как милость,
Как добрый дар, Бога миру людей.

Много их стало, людей на планете,
Шумно и громко, суетно живут.
Ищут себе, они счастье...

Что ж из рук всё валится,
А в душе смятение.
День хороший — пятница,
Скоро воскресение.

Всё во всём и разом,
Всё не то, не так.
Выстоять обязан,
Знать бы ещё — как?

С виду всё пристойно,
А копнёшь — гнильё.
В мире неспокойно,
В новостях — враньё.

Даже птички врали,
Песней о весне.
Сырость и печали,
Ждали в зябком дне.

Смотрит туча-странница,
Темнотой презрения.
И из рук всё валится,
А в душе смятение...
Марковцев Ю.

Это ангел небесный на лестнице
или просто играет сквозняк?
Это память, щемящая сердце,
или просто шуршащие листья?
Я вдыхаю вечерний пепел,
я курю натощак
ветер осени,
в красном вине заката
обретая
последнюю искру истины.

Эти звёзды – дорога домой
или просто дорожная пыль?
В этих окнах – огонь ожидания
или просто луна догорает?
Я вдыхаю сырость,
и, пока разливается Нил
долгой ночи,
внимаю
дворовой молитве
собачьего лая.

Ещё я не умер!
Хотя был на грани.
Когда все сады по весне расцвели.
Сочился убийственно запах герани,
И кожей я чувствовал сырость земли.

Уже я смирился с уходом бесславным:
Насильно не будешь по-прежнему мил.
Я был для души твоей детской забавой
И в пору цветения за буйство корил.

Лежать бы мне чуркой в забытой гробнице,
Как мёртвый царевич, пардон - стихоруб,
Луч света нежданно пробился в темницу,
Согрев безнадёжно хладеющий труп.

Ещё я не умер.
Лишь наполовину.
Теперь ты...