Сырость

Не посещай меня не надо, и плена не достигн-
ешь нет и тени, не поймаешь след или поймёшь,
что день прошёл, весь, не начавшись раствори-
лся, так жизнь прошла, ты ей упился,...
и осени златая цепь, и якорь грусти ненагляд-
ной, багрянец на ветвях (колор), (из жёлтого/
златого жара), и всё кругом, нас обуяло, и ка-
пель от тумана трель, одна лишь зелена и ель,
прогонит глаза откровенье, не выбивайся и ум-
енье определить и рассмотреть, из общего числа
лишь это, что образом, родиться...

Утро двери в день открыло,
Огорчив меня дождём.
В окна он стучит уныло,
Словно просится к нам в дом.

Но у нас не любят сырость,
Не просись дождь на постой.
Не по нраву нам унылость,
И характер твой сырой.

Даже если нас намочишь,
Когда выйдем мы гулять.
Мы грустить не будем очень,
Ведь просохнем мы опять.

И ты зря стучишь уныло,
Огорченьем зря грозишь.
В нас оно не долгим было,
Нас — дождём не разозлишь!

Унывать не стану долго,
Грусть — зарядкой прогоню!
Возьму зонтик...

Ах откуда вы взялись, откуда,
Дни ненастные, дни непогожие.
Зря стараетесь вы, ведь не буду я,
Слёзы лить, вспоминая дни прошлые.

Переменчиво всё и дождь кончится,
Тучи ветер прогонит опять.
И вновь будет на улице солнечно,
Будет солнышка луч мир ласкать.

Грусть и радость сменяют друг друга,
Не упав духом, радость найду.
Всё вращается в мире по кругу,
И мы в счастье, пройдём сквозь беду.

За ненастьем нас ждёт день погожий,
За тьмой ночи — зари нежный свет.
Коль поверим в себя...

Я живу на крыше одной из больниц.
Здесь бывает сыро, бывает скользко.
Ежедневно я требую у медсестриц,
Чтоб на крыше этой сменили доски,

Чтоб убрали мусор и птичьи каки,
Потому что гадко в душе и тускло.
Потому что каки прескверно пахнут...
Ненавижу сырость, дерьмо и мусор!

В тайнике надежном лежит тушенка,
Крестик, шприц и немного дури.
Каждый день я болтаю с Богом,
Свою жизнь проживая всуе.

Агонирует лето - зачинается осень.
.......................................
Мир в...

Я подскользнулся и упал,
В небес не в синь, а в туч провал.
А ветер дико хохотал,
А в туче тьмою страх сжимал,
Огромен он, а я так мал,
Погиб и ты прости-прощай,
Прости и злом не поминай,
А я уйду за жизни край.

Так быть должно и так случилось,
На гнев сменило небо милость,
Из тучи слёз дождём пролилась,
Души раздавленной унылость,
А в мире зябком тьма и сырость.
В нём серость взяла верх во всём,
Размыв грань между злом с добром,
Стал тусклым свет, в туманном в нём.

Туманом...

Что-то сломалось — всё изменилось,
Стала другою — мира размерность.
Дождь уж полгода — в воздухе сырость,
И к Земле давит — туч низких серость.

В мире витает — бед ожиданье,
В нём нет согласья, между людьми.
Часто на публику — в нём состраданье,
В нём по заказам — врут людям СМИ*.

Все мы под властью, чьих-то внушений,
Все в иллюзорном — мире живём.
А коль не слышим, мы чужих мнений,
То в себе сами — ложь создаём.

Ложь представлений, дав дым иллюзий,
Виденье мира — в нас...

Жизни крест мой такой и под утро опять,
Упаду я из сна, в омут боли.
Но я снова смогу, лапы смерти разжать,
И из омута вырвусь ввысь, к воле.

И уменье дышать, возвратится ко мне,
И я воздух глотнув, выпью жадно.
Весь в холодном поту, вспыхнув в жизни огне,
Возвращусь, в мир живущих обратно.

Сердце бешенно в грудь, молотить начнёт вновь,
Я вздохнув, вновь почувствую тело.
И по жилам моим, побежит быстрей кровь,
Боль меня, растворить не сумела.

А на улице мир, снова сходит с ума...

Не гляди ты с тоской в Небеса,
Не помогут они, зря не жди.
Потерпи — за плохой, полоса,
Часто добрая ждёт впереди.

Не кляни мир — проклятий всех злоба,
Возвратившись к сказавшим их, бьёт.
В злости тьма, мир светлей видит добрый,
И он в счастье, найти сможет вход.

Ну а злому, всегда всё не в радость,
Он всегда во всём ищет подвох.
Он от всех, всегда ждёт только гадость,
Оттого, ему мир этот плох.

Ведь всё будет таким, как увидим,
Как в себе, объяснить сможем мы.
Нас, когда что...

Февраль - смешливый старичок,
В глазах как будто светят льдинки.
Завяжет лихо кушачок
И ходит по лесной тропинке.

То как ребёнок озорует,
Одев папахи на кусты.
То невзначай вдруг залютует,
Тропинки заковав во льды.

Назавтра вновь он подобреет,
Зовёт Весну пить с мёдом чай.
И небо ярко вдруг синеет,
И солнце брызнет невзначай...

Но дедушка вдруг приболеет,
И сырость заползёт в наш лес.
Задуют ветры-дуновеи,
И сказки нет, и нет чудес...

Но дед наш мудрый, он-то знает...

Церквушка Н-ского села…
Грачи да галки. Хмарь и сырость…
А тут тепло, скажи на милость!
Ромашка в банке отцвела.
В сухом углу – молчи, молчи… –
теперь бы в сладость прослезиться,
где кроткий Спас в стекле ютится,
светляк копеечной свечи
глядит доверчиво из тьмы,
застыл и даже не стрекочет,
лишь пальцем чтец листы щекочет –
и трепыхаются псалмы.
Согбенный поп – столетний клир,
приход – иконостас с щербинкой,
и купол с ангелом – пылинкой,
собою заслонившей Мир.
На раме – паука...