Свинцовому танцовщику

Одиночество.
Глупо
И странно…
Только как же
Его
Превозмочь,
Если память
Зияющей
Раной
Кровоточит
В кромешную
Ночь?!

Чтоб не видеть
В лицо
Роковое,
Погружаясь
В заветную
Даль,
Целый месяц
Кромешным
Запоем
Я пытался
Развеять
Печаль.

Только вскоре
И это
Отринул,
Ибо в горечи
Пьяной
Борьбы
Вновь и вновь
За спиною
Марины
Видел злую
Усмешку
Судьбы.

Хоть ступал
За порог
И едва ли –
Сделав в сторону
Шаг
От стола,
Зрил я бельма
В ужасном
Оскале,
Словно...

I

Серая чешуя берега.
Разбросанный жемчуг волн
на солёных камнях.
Вечерний ветер
тает
в туманной зелени гор.
Холодная рана моря
раскрывается
осенней розой
среди можжевельников
и кипарисов.
Протяжную песню чайки.
встречает
закат сентября.

II

Прибой
врезается медным громом
в осенний рассвет.
Под проснувшимся небом
тает симфония
южных птиц.
На склонах гор
тень вчерашнего дня,
собирая последние звёзды,
соскальзывает
в дымку ущелья.
В прохладном зеркале моря...

Вдали от берега, зол, раковину вёл?
или она его? по дну, жемчуга покорял,
волну, с утра, покорялся, а до этого
нет? зарекался? рёк: о тумане, горах,
медузе, запахе трав и цветов, лузе,
как попал в неё, выбирался, (переби-
рал шнуры), клялся, от заката до при-
боя, (крича/молча/воя……)
алюминиевый стон/сон, просыпался
он, бредил, реальности нет, медлил,
был скор? вязок, списывал жизнь?
без подсказок?
***
(в) (не у дел)(?)
поклонов звон, тишину он, нарушал,
реплик гвалт, играл...

Ах, как бы повернуть все вспять!?
И вновь войти в ту самую калитку,
И осень рыжею обнять,
Листвы пожухлой обронив накидку.

Ах, как бы повернуть все вспять!
И дождь, и ветер, снег, буран и бурю,
И взглядом допьяна ласкать
Не смятою невзгодой, незабудку.

Ах, как бы повернуть все вспять!
И сбросить лет своих свинцовый панцирь,
И падать и опять взлетать,
Несясь по лестнице с тяжелым ранцем.

Ах, как бы повернуть все вспять!
И снова убежать в туман заката…
Я нажитое все готов...

Свет луны мерещится в окошке,
Ветви жжёт свинцовым огоньком
И багрянец весь зимы московской
Снежным расстилается дождём

В краю родном и солнечном навеки
Всё разбавит нежная теплынь,
Растопит льды, сомкнутые над речкой,
И в полноводье отразит земную синь

Где, как не здесь всем сердцем заиграться
Вкусить всю сладость света и любви,
И в руки звёзд всем существом отдаться,
Чтоб в их сиянии себя затем найти

Серый ветер вдали, мокрый снег на висках,
мёртвый свет под свинцовым куполом неба,
беспокойное солнце скользит, как лиса
между глиной осин и берёзовым мелом.

Здесь тебе остаётся всего пара строк
в чёрно-белой февральской тоске бездорожья,
их допишет закат сквозь растаявший смог,
и холодная ночь тишину подытожит.

И опять на дворе инквизиция
Позабытым, откопанным эхом
В фолианте зачата страница
Забеременев нынешним веком

И везут непрестанно составы
Телетайпом и СМИ на газетах
Чередуя обманы с отравой
Разукрасив их чертовым цветом

Кто же вы кто слагает и пишет
Сотни тон к пепелищам потухшим
И когда кто-то там вечный свыше
Сон бездумья и веры разбудит.

Но напрасно золотых колоколен
Льется глас под свинцовое небо
Нету всходов на праведном поле
Люди- зомби по-прежнему нем.

Негасимый материнский свет –
Жить предназначением исконным.
И не важно, сколько тебе лет –
Для неё ты, всё равно, ребёнок.

Святы материнские мечты,
Смысл жизни матери, основа.
Мама – воплощенье доброты,
Первое у всех нас в жизни слово.

Сердцем постоянно и везде
Вместе с нами – суть любви смиренной.
В жизни нам она заменит всех,
Но никто её нам не заменит.

Защитит молитвою святой
От беды, казалось, неминучей -
Словно лучик солнца золотой
Пробивает сумрачные...

Нордического неба мгла.
Аллей застенчивая россыпь.
Душа с декабрьского дна,
держась за ржавый лучик солнца,
скользит в мерцающий закат.
И разливает зимний яд
сырой сквозняк, как будто отблеск
свинцовой северной волны.
В пустынных переулках - воздух
пронзают плачем фонари.
И угольный беззвёздный холод,
вобрав вечерние огни,
ложится призраком на город,
стирая блеклый след зари.

Смотрят вслед
стервятники звёзд
сквозь разводы луны
на стекле пьяной ночи,
и отравленный воздух
ласкает плоть
тротуаров,
и свинцовый огонь фонарей
обжигает иней
аллей,
и разлуки рубин
разгорается в сердце
последним закатом
зимы.
Всё уходит,
лишь остаётся
голос вдали,
как прощальный отблеск зари,
осветивший дорогу,
где играют искры тепла,
словно мёртвые тени.