Свинцовому танцовщику

Луна,
взглядом большой серой совы,
приоткрывает нагую плоть
на атласной постели,
словно
чистоту и холод
свинцовых белил,
словно
точку пересечения
двух бесконечностей –
внешней и внутренней,
дня и ночи,
где
существованье –
безбрежное предвосхищение,
застывшее время
у жертвенника любви;
где
нагое сердце –
зыбкая незабудка,
вышитая на платье
полночного ветра;
где
молодая душа –
венозный узор
моря
в капельке
солёного пота;
и первая ласточка солнца –
остановка...

Вдогонку, как выстрел - останься...
Во взоре застыла слеза.
Сверкала и плавилась в танце -
Над городом, в полночь гроза.
Быть может, рванувшись навстречу
Грозе, из души босиком,
Накинув обиду на плечи
Себя не найдешь под дождем?...
"Родная, минуты жестоки
В объятьях осенних дождей" -
Кричали взахлеб водостоки,
И ливень хлестал все сильней.
Но может быть, миру так надо,
И гром над землей неспроста...
Ведь в небе свинцовом недаром,
Не видно созвездья Креста...

Еще не вечер, господа, еще не вечер
Не задувайте , господа , поспешно свечи!
Зарею сонной не окрашено окошко,
Еще чуть счастья вам двоим, еще немножко…

И будет музыка кружить и вам на плечи
Положат руки и взволнованные речи,
Как пенье райской птицы пролетит над вами
А этот вальс вернется снова только снами.

А утро в звездах унесет кого-то в вечность.
Пробита грудь насквозь свинцовою картечью
И крик любви на выдохе замрет последнем
Тот поцелуй средь бала теплой ночью летний...

Листва ещё с крон не слетает.
А роща, с которой знаком,
Ещё говорит, золотая,
Берёзовым языком.

Она вспоминает, вздыхая,
Поэтов, чьи строки стихов
Витают, летают, порхают
Над миром лугов и стогов.

Они не подвержены порче
И смене времён и погод.
Дождями, ушедшими в почву,
Уходят поэты в народ.

Тоскливо в душе и свинцово?
Прислушайся: днём и в ночи
Осенняя песня Рубцова
В есенинской роще звучит.

Тёмная ночь, расстреляет меня,
Раскалённой свинцовою пулей.
Себе вы налейте немного вина,
С вами выпить уже не смогу я.

Не ищите обиды, вы в поступках моих.
И простите за всё, видно грешен,
И за то что любил я других.
И за то что не с вами был нежен,

Не смогли удержать и любить вы меня,
Так теперь ни за что не корите.
Себе Вы налейте немного вина,
И " Прощай " навсегда мне скажите...

2013 год. Ульяновск.

И демоны слетелись на погост,
И ангелы навек осиротели.
Мы к нетям возводили присный мост
И в бездны роковые возлетели.

Истленней пада, язвы моровой
Грознее -- тьмы горят, во славу знати
Нощь бязью устилает гробовой
Звездами прокаженные полати.

Ах, в зареве светлее небеса,
Трапезные полны альковных брашен,
И лета цветодарная краса
Пылает и возносится от башен.

Наглянем к царским братьям на пиры
И дале повлачимся, этот морок
Цимнийский в смертоносные миры
Возьмем со пламенами...

в сугроб лица
падает медленный свет,
натягивающий венозную плоть заката
на косный скелет горизонта

за барными стойками доминошных столов
разливают
рябину на коньяке,
и закусывают
лимонными дольками солнца

с оголённых, как лёд, проводов
свисает запад
нежно-свинцовой прохладой

медный цветок облака
струится ржавой пыльцой,
питая свой призрачный корень
алкоголем вечернего воздуха,
словно десертным ядом

в глазах подъездных лампочек
отражается завтрашнее похмелье...

Тяжело мне, любимая мама,
Видеть свет, не встречая твой взгляд.
Без тебя жизнь застывшая драма,
Хочешь выбраться, тащит назад.

Отшумели деревья весною,
Лето, осень, седая зима.
Ну, а я все болтаю с тобою,
Люди шепчутся:Cъехал с ума.

Крутит ветер тучи свинцовые,
Проливая слезинки с небес.
Сердцу больно, дни невесомые,
А вокруг, будто призрачный лес.

Там нет счастья, неги спокойствия
Без тепла синих маминых глаз.
Существую без удовольствия
В густоте человеческих масс.

КРЕСТОВОСКРЕСЕН

Велик тот день, когда впервые
В Его молитву вы вошли,
Земля и небеса живые,
Созданья смертные земли...

Велик тот день, когда Он чашу
Сию приял – когда, с вершин
Спустясь, вошел в семью Он нашу
И как Учитель, и как сын...

Велик тот день, когда на гору
Он Елеонскую взошел –
И сразу перевесил Тору
Его живительный глагол...

Велик тот день, когда, Царь Славы,
Отца прославил своего,
И отступился сам лукавый,
Повержен кротостью Его...

Велик тот день, когда...

Ты одна. Бутылка вина, как пролог.
Остывший чай на столе.
Время тлеет – в час по чайной ложке.
Три основных цвета –
цвет крови, травы и летнего неба –
отливаются пламенем полночного пота
на горячих губах. Полог
свинцово-серой луны застилает прохладу глаз.
Чем дальше смотришь,
тем нежнее туман. Бессвязный
крик одинокого сердца
рассыпается жемчугом плача.
Туманность Орла, степенно
качается маками звёзд
на расстоянии
семи тысяч световых лет.
Последнюю каплю терпения
на...