Сцены

Сверкнуло солнце на стекле,
Как блещет разум в густой и мрачной темноте,
К чему я трачу добрые порывы, сокровища Души,
Зачем здесь ахи вздохи, ненужные посылы?

Желаю всем удачи,
На этой сцене чтоб, дебют принес букет оваций,
Пусть люди разные Вас окружат,
Пусть счастье и любовь Вас будут часто докучать.

А мне пора идти туда,
Где солнце светит,
Где ценятся и честь и доброта,
Где тонкая и добрая Душа готова вас приветить.

Ведет меня дорога в неизвестность,
Где есть туман, где...

Жарко-розовый день
Целовался с волной бирюзовой.
Утомлённая лень
Растекалась в прибое подковой.
Чайки падали вниз,
Ударяясь в прохладу морскую.
Им шептал лёгкий бриз:
« Я вас, милые, к морю ревную».

Время катится в ночь,
Обагряя идиллию зноя.
Вечер тоже не прочь
Поучаствовать в сцене покоя.
И в обнимку с зарёй
Погрузился в солёную воду.
Бархат чёрный, с луной,
Разыграл в заключение коду.

Вечером, ночью, днем и с утра
благодарю, что не умер вчера.

Пулей противника сбита свеча.
Благодарю за священность обряда.
Враг по плечу - долгожданнее брата,
благодарю, что не умер вчера.

Благодарю, что не умер вчера
сад мой и домик со старой терраской,
был бы вчерашний, позавчерашний,
а поутру зацвела мушмула!

И никогда б в мою жизнь не вошла
ты, что зовешься греховною силой -
чисто, как будто грехи отпустила,
дом застелила - да это ж волжба!

Я б не узнал, как ты утром...

Безмолвие криков, тишина звуков,
Безрассудство мысли,
Дар немой речи.
     Видно слепыми глазами?
Горящие свечи в расплавленном воске,
Эрудирован мыслью ситец знаний,
Наблюдает в небе,
        как рождаются звезды.
Копошится нищий, в богатой помойке.
Уведел праздник
     В закрытых окнах,
А что осталось?
Лишь хмель попойки.
Пустой бутылки в набитых стёклах,
Безбожник молвит, спасая души,
Глухой услышав, 
               одернув уши,
Читает пальцем какой - то мальчик,
Ландшафт...

Когда-то Путин песню пел
Об удвоеньи ВВП.

Теперь той песни не слыхать.
Но что-то он поёт опять.

Удвоились за это время цены.
Пусть он поёт, но где-нибудь за сценой!

Выходишь из тела выходя из дома,
Война и мир третьего тома.
Хочу все в цвете,но фон -сепия,
Желанные краски в серо-коричневом свете.

Желают счастья в проклятом месте,
Плевки в спину,в запеченном тесте.
Улыбаюсь при встрече кирпичной стене,-
В пустом цирке клоун на сцене.

Желают здоровья в вечной клинике,
Спеши в аптеку,споешь на поминки.
Вечные темы;деньги,работа,
Немного цветет,если суббота.

Счастливые пожелания в счастливые лица,
Толстые кошельки ,- народоубийцы.
В маске...

Я шла одна, сама с собой
Печаль и радость разделяя.
Нёс мысли вдаль морской прибой,
Забыть о скуке заставляя.

Под крики чаек солнца жар
Оставил сцену для прохлады.
На сердце пеплом стал пожар, -
Порывы ветра виноваты.

Я не хотела ветром быть,
Твоей судьбы едва коснувшись,
И клялся ты всегда любить,
В порыв случайный окунувшись.

Ты обещал мне вечный рай,
Твердил, что лишь вдвоём мы живы.
«Эй! Подожди, не исчезай!» -
Вновь унесли тебя порывы.

Я шла одна, а ветер пел...

Усталый шаг
стезёю пилигрима,
до горизонта стелется тропа
А что за ним?! -
всё та же пантомима
финальных сцен, гольбейновские па?!

Не своровать,
не выиграть в рулетку,
не умолить продать билетик в рай
А следом тать -
коль вырвался из клетки,
то береги свободу, не зевай!

Я - пилигрим,
скиталец одинокий,
и где-то ждёт родимая звезда.
Отмыть бы грим,
без масок, светлооким
шагнуть в объятья бездны навсегда.

А новый день
в размытости туманной
в окно втекает алчным языком...

Где-то рядом на юго-востоке от разрывов поля почернели,
Взвод погиб в рукопашной жестокой, на чеченской земле коченея.
Только двое, сержант да ефрейтор, среди тел ошалев, ковыляют
И агентства известного «Рейтер», журналист эту сцену снимает.
Чтобы дать по каналам Европы, по столицам, местечкам курортным,
Как десант был порезан на стропы, где живые завидуют мёртвым!
И белеют, теряя рассудок, по России солдатские мамы,
Забывая о времени суток, зажимая смертельные раны!
Это только один из...

Он шёл сквозь вечер одинокий
В судьбы неведомую даль.
И взгляд прозрачно сероокий
Был устремлён в свою печаль.

Печаль изгоя, Арлекино,
На сцене кукольных миров.
Он гнулся, словно был из глины.
Пьянил всех едким пуншем слов.

К лицу приклеенная маска
Скрывала сетку из морщин.
Улыбка губ из алой краски.
Под колпаком блеск паутин.

Он так привык. Он слился с ролью.
Но иногда, отмыв весь грим,
Встречался с горечью и болью,
Забыв про лживых Каламбин.

И шёл сквозь вечер одинокий...