Сцена

Ты отражаешься во мне, как Лотос отражается в воде…
Прозрачны воды Нила – Изида и Осирис…
Кровавый Иордан –
Иешуа – Мария… - не изменилась сцена мира,
Всё тот же царствует коварный план.
Наш Сириус – Отец, окутай нас в индиго!..

Я припаду в ночи к Твоим светящимся листам,
Не проронив ни слова… я пью огонь из уст Твоих,
И серебром волос дышу, как лунною дорогой,
И мерным ритмом сердца Твоего
Я медленно преображаюсь, воскресаю,
Убитый миром - Умерший для мира.
Свершилось… мы Одно...

Однажды шел по берегу реки,
Заметил на песке змею с лягушкой.
Их не смутили громкие шаги,
Змея поужинать намерилась квакушкой.

Змея раскрыла рот и просто ждёт,
Лягушка упирается ногами.
Но в пасть к змее сама она идёт,
Пусть небольшими, мелкими шагами.

Вот сцена жизни, словно из кино,
За жизнь идет борьба и не на шутку.
Жизнь или смерть. Другого не дано.
Инстинкту подчинившись, не рассудку.

Всё! Жизнь расставила все по местам,
Я же смотрел ни разу не вмешавшись.
Лишь...

Месяц вышел из плена
дождевых облаков.
Море тем по колено,
кто с ним спорить готов.
Нет зимы без морозов,
нет любви без тревог,
Если в голосе слёзы,
то на сердце замок.

Ночь ложится на плечи,
время смотрит в окно.
Неожиданность встречи
будет только в кино.
Ветер очень настойчив,
но захлопнута дверь.
Неразборчивый почерк,
не уверен - проверь.

То, что было однажды,
повторится едва ль.
Для себя стал отважным –
до отказа педаль.
Повод завтра напиться...

Жук, Стрекоза и Муравей

Муравьишка кончив школу
И закончив ПТУ,
Подыскал себе работу
Ту, что нравилась ему.
Землю он копал лопатой.
Бревна на плече носил.
Получал свою зарплату
И прибавку не просил.
Отпахав на производстве,
Без сил падал на кровать,
Но о легкой о работе
Не хотел даже мечтать.
Было все у Муравьишки
Крыша, стол, велосипед.
Были у него детишки
И, хороший друг-сосед.
Был доволен Муравьишка
Своей жизненной судьбой.
Не хотел иметь излишков,
Ему...

Человечество - самый древний котел:
Бедность избранных, сцена партера,
Первый жар увертюры, где ноты и духа и тлена
Вызывают смятение в публике выживших душ.
Где в смешении всех языков наступленье октав.
Бог проходит по клавишам
Дирижируя: громче ли, тише...
И достаточно искры, чтоб отправился к праотцам
Весь театр теней, «англетер», философия тризны.
Здравствуй, Пале – Рояль, сгущение света и мрака.
В клавесине Мольера рожден эпизод,
К каждой ноте пристегнут кортеж
Словно реквием...

В деревне жил старый и мудрый пророк.
Судьбу предсказать он заведомо мог.
И выдать погоды нежданный прогноз.
Секреты познаний в себе лишь он нёс.
Прославился тем, что сбывалось -- всегда!
Со страхом, с надеждой внимали устам.

Вот, как-то, поведал, с огромной печалью,
(Что истинну правду глаголет, все знали,
Ведь мудрый пророк никогда не соврёт)
Что солнышко завтра уже не взойдёт!

Уж, кто-то собрался куда-то бежать
И срочно пожитки свои собирать.
А в мыслях кого-то мелькнул суицид...

Не стреляя я сам по птицам,
В том не смог помешать другим.
Но добру, мало лишь молиться,
Нужно, в деле своём, стать им.

Властью данною судьбам Богом,
Нам назначено наше в ней.
Что тому вопреки — пороком,
Назовёт скорый суд людей.

Создают о былом легенды,
Чтобы было мечтать о чём.
Но везде возле счастья беды,
И в дне нынешнем, и в былом.

Нереально вчера и завтра,
Жизнь, в сегодня, живут меж них.
Они — стены судьбы театра,
А меж них, сцена дней Земных.

Жизни роль я сыграл...

Кто ты, в семь по вечере
Накрывшая на стол стихи
Этим золотом глаз, обожженным на небе,
В этом платье, обнаженной до пят,
Эти тексты делая откровеньем..
Целовала жизнь в губы
И била их в кровь строки.
Воск медлительно капал
В нимбах горящих слов...
Называл слог за слогом
Затихал
В ожидании наших скрещенных рук
До разрыва теней
Под одеждой усталого ветхого мира...
Я однажды проснулся,
Я однажды стоял у провала
И обмакивал сердце в твои чернила,
Этой бурной реки над небесным...

Вот вам женщина-змея,
С ней два обер-манекена -
Вместе – шведская семья
И советская рок-сцена.
Пусть сантехник-скандалист
Во все щеки дует в тубу,
В зале каждый кагэбист
Ловит смысл, сжимая губы.
Всё охвачено огнем
В кружевах из какафоний,
Очень скоро мы умрём.
Будет повод для симфоний.

Ну, что за дело мне до этих «звёзд»,
Служителей бесстыдству и порокам?
Себя считают звёздами всерьёз,
Людей – канализационным стоком.

Приняв наркотики, с подмостков матерясь,
Почти нагие прыгают и воют.
Смотря на это, Преисподней Князь
Себе глаза закрыл своей рукою.

Он почитатель чистой красоты,
Он покровитель вечному искусству.
Какую красоту в мир этот ты
Несёшь, чтоб очищались ею чувства?

У люцифера множество личин,
Он «Свет Несущий», так же «Инквизитор».
И у него в запасе...