Строчек лёгких из облаков

Пришла весна, тепло так скоро,
и уже не слушаешь ни своего, ни того укора
о бесцветности, заносчивости и неуклюжести,
и больше смотришь на прибывающие лужицы,

на вялость рыхлых, сникших снежных гор.
И продолжать не хочешь разговор
о беспринципности, суровости, ненужности.
и встрепенув усталые наружности,

ты ловишь свет весны из облаков,
и аромат зовущих ветерков,
таких свободных, лёгких, молодых.
И мыслей нет тех въедливых и злых,

скребущих душу. Тяжести зимы
заметно тают...

Наплывает весна на святые пенаты:
на Тамбовщине вновь благодать.
Ухожу на луга, в дымке старые хаты,
мне природа, как добрая мать.

Лёгкий воздух струится над тёплой землёю
и трава, пробиваясь на свет,
шепчет тихо и ласково что-то, с душою,
может даже: “Ну здравствуй, поэт”.

В небесах торжествуют весенние птицы,
наконец возвратившись домой,
как мне хочется ввысь, к облакам устремиться
и запеть вместе с дивной весной.

Величавые озёра
Отражают неба синь.
Не хватает глаз и взора
Сосчитать ряды осин.
Облака покровом белым
Проплывают надо мной.
Речка бурно закипела
Малахитовой водой.

Выйдет ласковое солнце,
Сгинет лёгкий холодок.
Две рябинки у оконца
Скинут листья на песок.
Зазвенит травою лето,
Запоёт со всех сторон,
И калякающий ветер
Разнесёт небесный звон.

Ты помнишь, мы гуляли по аллее,
всего лишь пару лет назад.
Листы осенние, шурша, пестрели.
Ковром стелился листопад.

Казалось, улыбалась жизнь эфирно,
надежды падали в ладонь,
и плыли в небе облака зефирно.
Пылал закат, кагору в тон.

Издалека всё призрачно, картинно.
Тогда ж – томленье и рука,
сжимавшая мой локоть, чуть невинно.
Звучал, как будто, вальс Дога.

На спится. Я пишу, и лёгкой тенью
твой образ смутно между строк
мелькает.
.................За окном – оркестр...

Вся жизнь – игра, мы с детства знаем.
И с лёгкой пушкинской руки
в кресты и нолики играем
с судьбою наперегонки.

И я, и ты, и все мы с вами,
пока играть не надоест,
всё окружаем жизнь нулями –
она же просто ставит крест.

Нам это ноленаписанье
с годами ближе и милей –
мы даже благосостоянье
свели к количеству нулей.

Ряды нулей в тетрадной клетке
горазды строить я и ты.
А жизнь проигрывает редко,
и ставит жирные кресты.

Смешно и глупо? Что поделать…
Но в этом...

Там, за горизонтом, - острова.
Радуга меж ними в синем небе.
Холод их касается едва.
Горести давно уплыли в небыль.

Там, за горизонтом, - облака,
Лёгкие, пушистые, цветные.
Красками заморскими слегка,
Сильфы их окрасили, шальные.

Там, за горизонтом, - песнь ветров
Радостью струится безмятежной.
И на шелест золота песков
Брызжут нимфы пеной белоснежной.

Там, за горизонтом, - чаек крик
Сердца сон мечтою разрушает.
Волны изумрудные на миг
В жажде – с небом слиться - замирают...

Не спится.
Звёзды высыпали густо.
В окно глядят.
А мне сегодня грустно.
Держу в руках свой грифеля кусочек.
И жду я рифм, вписать хочу их в строчки.
Всё глубже погружаюсь в свою душу.
Вот, лёгкий звон возник.
Шепчу ей: «Слушай».
Беззвучный шёпот,
Призраки
и тени.
Вдруг шорох крыльев.
Ангел?
Добрый гений?
Звезда в руках.
Сияет.
Хладным светом.
Улыбка…
Фея?!
Муза?!
Или бред мой?!
Неважно.
Рифмы, будто искр потоки...
И потекли восторженные строки.
Исписан лист...

1
«Вот дядя — Чёртово отродье!
И, всё ж, разврат — его сгубил,
во пьянку вляпавши колодье,
здоровья пыл — вконец добил!
Но сильно как, в нём, святотатство,
«срубить» чтоб, под шумок, богатство,
а на делёж — халявы рой,
головняком мне — в геморрой,
ведь стать сиделкой должен буду,
коль мнение родичей — Закон,
а я, как лох, ну..., дурагон,
но «косяка» - не забуду...
И если «крякнет», в кутерьме,
оставлю всех козлов, в дерьме!»
2
Так зло металось в теле Беса,
кто мчался — словно...

Вода алела, как вино.
В нём пеной лёгкой облака
Куда- то плыли по теченью.
Средь них стоп-кадром из кино,
Несла неспешная река,
Вечерний хмель воображенью.

Я окунулась вся в вино,
Кусочком пробки поплыла
В обнимку с пеною хмельною.
И, будто в кадре из кино,
В воображеньи, понесла
Меня река своей волною.

Закат дарил своё вино,
Разлившись в небе и в воде,
И плыл с рекою по теченью.
И в панорамное кино,
Растекшись вместе с ним везде,
Как хмель, несло воображенье.

Князь тоже целый день до ночи
Покойник словно напророчил,
Провел в раздумье: «Кто же прав?
Ведь у меня побольше прав,
Чем у Андрона и Никиты
Так почему тогда закрыты
Врата познанья для меня?
И кто же больше здесь свинья?
Кто не летает, иль не мыслит?
Наверно голова раскиснет
От этих дум. Но как унять
Тоску, которая так гложет?
Андрон, поди, и сам не может
Уснуть?!
Какой противный день.
И по полатям,
словно тень
чужая бродит.
Вот где смута! Но будет легче.
Скоро утро мои...