Старина

Холмы. Закат. Старинный дом.
В шкафах – на полках – пыль и книги.
В саду покрылись лужи льдом,
И скорым праведным судом
Осенний постриг – на вериги
Сменил декабрьский мажордом.

Камин. Поэты. Рифмы бой –
Милее соловьиных трелей.
Читает мэтр… и слог витой,
Чеканной стройной красотой,
Стигматом на нескладном теле
Возносит в небеса… мечтой…

Гремит! Нездешний. Царь-глагол!
Кусает губы поэтесса
И шепчет: «А король наш – гол»,
Но, сквозь метафор частокол,
Талант, бродяга и...

В дорогу... Надежда, веди!
Оставшиеся, поднимите
Бокалы за тех, кто в пути...
И ждите. Молитесь и ждите...

Ян Налепка

Летят года над тихой Садгорой...
На кладбище среди мещан окрестных
Лежит, дождем оплаканный, Герой
Советского Союза – не из местных...

Ян Налепка – словацкий капитан,
А ранее – учитель в школе сельской...
Смерть на войне гуляет по пятам...
Он, мертвый, горд: от пули пал немецкой.

И это означает, что врагу
Не шестерил, не заключал с ним сделку....
В упор...

На деревьях игольчатый иней,
В серебре утонули дома.
Все витрины узором старинным
Расписала художник зима.

Здесь подкрасила, тут подцветила,
Снежным бабам румянец дала,
Кружевами на окнах застыла,
Снежной вьюгой дворы замела.

Подсинила на речке торосы,
С ёлок шишки для белок сняла,
И берёзонькам в белые косы
Снегирей красногрудых вплела.

Всё раскрасила краскою белой,
Улыбнулась, тряхнула снежком,
На скамеечку в парке присела.
Отдохнув, унеслась с ветерком.

Однажды, в размышленье погруженный
я испытал желанье закурить,
и видел я: во мраке подсознанья
ехидный глаз зажегся, голова
змеиная из мрака проступила,
дразня меня раздвоем языка,
но размахнувшись, мощно я ударил
в прищурый глаз, и тут же, отделившись
от телесов, глава преобразилась
в подобье жабы
и ушла в глубины,
и вместе с тем желание исчезло….

Однажды, в размышленье погруженный,
почувствовал я в сердце чистоту,
и видел я: душа моя сидела
на каменной ступени; белым светом...

О чём-то тихо говорим, о бессловесном,
Укрывшись в сигаретный дым, весьма уместный,
О чём-то искренне молчим, в ночи, друг другу...
Зима бросает нам в окно и в Душу вьюгу...

И отстранённо пьём вино своих молчаний,
Не замечая чьих-то шумных замечаний,
Не придавая им значенья, пусть болтают...
А за окном зима метелями страдает...

И тихо-тихо на Душе, без зимней власти,
Когда молчим, так глубоко молчим, о счастье,
И привкус тёрпкий на губах улыбки, винной...
В окно колотится пурга...

Вновь ветра деревья раскачали.
Гонит март моряну и песок.
Бледен я? Так это он качает
Из моих артерий алый сок.

Астрахань, я не хочу печальных,
Грустных и отчаянных стихов.
Свежий ветер над твоим причалом
Лучше всех французистых духов.

Над твоей Семнадцатою пристанью
С каждым днём тревожней и сильней
Чуют мои ноздри дух смолистый
Южных сёл, икрянинских тоней.

Взгляд мой, отражённый белым облаком,
Вновь летит за шесть десятков вёрст.
Вижу дом старинного я облика.
Взморья...

Всю ночь мерцая, звезды засыпают,
Мир ограждая звездной пеленой
От утра, где покой мы забывая,
Возвращены в привычный бег Земной.

Но ночь свою старинную обитель
Вновь приготовит нам, когда закат –
Ниспосланный нам в ночь путеводитель –
Нас приведет к ней, не боясь дневных преград.

Мы снова не устанем удивляться
Той красоте, что дарит нам покой,
И вновь мы сну не сможем не поддаться,
Что послан нам небесною рукой.

Звучит орган торжественно и ясно.
В старинной кирхе вновь звучит мотив.
Мелодия божественна, прекрасна…
Я замираю, голову склонив.

Стремится ввысь мелодия, под своды,
Я слушаю чудесный тот напев.
Седой Маэстро дарит гимн свободы,
Струну души до глубины задев.

Что это: Моцарт, Бах? Звук так прекрасен.
Соната, Реквием, звезды полёт?
Мир музыки огромен, чист и ясен.
Какая сила у обычных нот!

Мерцают свечи... Звуки тише стали...
Волшебной птицей музыка плывёт.
И замер где-то в...

Прячут сумерки тень, проливается ночь.
В южном небе цветные плывут голоса,
И восходят туманы их сонм обволочь,
И раскрасить под звездами все телеса.

За прозрачной волной танцы призрачных тел,
В изваяньях оживших старинных скульптур.
Проявившийся мир ослепительно бел,
В излученье поющих в пространстве фигур.

Влагой теплая ночь наполняет бокал,
И касается губ сладкий привкус вина,
И рубиновым блеском искрится кристалл,
Наливается звуком на сердце струна...

Однажды сказал Робеспьеру Марат:
-Мы руки в крови замарали,
Француза француз убивает, как брат,
В пылу якобинской морали.

-Ты знаешь, Марат,- Робеспьер говорит, -
Мы просто как малые дети,
В России такое еще предстоит,
Что нашу мораль не заметят.

В России повсюду полно голытьбы,
И публика кормится плохо.
Подайте ослепшему в ходе борьбы
С троцкистско-зиновьевским блоком.

Однажды у Троцкого сперли пенсне,
И Лева писать разучился,
И Сталин стал главный писатель в стране,
И этим...