Соломинка

Давно расстались мы с тобой
И не звучит уже любви мотив
А в памяти остался только чёрно-белый негатив
Той фотографии когда-то светлых наших чувств
Она словно расплавленный свинец,
Которому остыть не суждено
В душе моей кипит
Рвёт на куски её и режет без ножа
Из памяти дрожащею рукой убрал я твой портрет
В отместку ты, словно соломы стог
Безжалостно мне сердце подожгла…
Предателей не ждут в раю
Ты это знала, зал и я
Тогда зачем я у судьбы хочу спросить
На этом свете нас она с тобой...

Действительность самоорганизовывалась и рас-
падалась на пазлы, в дыры, лазы, лезли, фантомы
(упырей), как пырей, по своей воле сквозь, почвы
горсть, сознания (гость), оплеуха, «треуха», треугол-
ка, или опять двуколка? хвать и тебя, слова колки?
уха на обед, на ужин спагетти, роллы, равиоли, об-
ъелся? раздал роли? что досталось тебе? мягко ст-
елишь, сказано, опровержения шелуха, а он, ох да
ха-ха и ха-ха, над собой смеялся? или делал вид, из-
девался, соломы ключ-клок, постелю...

в окно влетели осы
в трусах и майках, бОсы,
но в шляпках из соломы
есть мед и сахар дома?
нет, только лишь варенье
что ж, тоже угощенье!
и, взяв большие ложки,
поели все из плошки,
да больше бы смогли бы
и, не сказав спасибо,
к соседям полетели,
весь торт у них поели
до крошечки с подноса
да что с них взять?
ведь осы!
а вам скажу, ребята,
на жадин полосатых
не будьте вы похожи
в гостях хотя бы тоже
все дОчиста съедите,
спасибо говорите

Холодный дождь,
хрустальным языком,
ласкает оспины асфальтовой дороги,
остатками слюны
питая голод глаз…

Душа, как воск,
течёт смиреньем праха
под жестяным горбом дымящих кровель,
шепча неспешно в уши дымоходов,
как будто просит чаю с молоком…

Глухая осень
чистит пёрышки у кромки
болотных облаков,
спит на соломе ломкой,
мечтая встретить руку Левитана,
не отвечая на входящие звонки…

Холодный адрес,
взгляда неизбежность
почти закончат холст,
остыв в траве железной;
я...

Текут деревья на восток,
Иисусову молитву вторя,
плащом янтарным согревая тени.

Листва, реке вдогонку,
письма шлёт.
Инициалы ветер
оставит на воде.
Седой камыш
присядет на колени.

И ты поймешь,
что камни, тоже дышат.
И ты увидишь
в капле слёз –
рассвет;
и мудрость старика,
в сухой коряге.

Огонь зрачка
соломой прорастёт;
бумага прогорит,
слова землёй осядут,
приоткрывая талию души,
словно берёзовую тишь.

Ты выйдешь в сад,
но встретишь, только эхо,
считающее, сонно...

Осенняя полутьма –
страницы забытой книги.
Чешуйки асфальта, рыбьи
глаза дождливого неба.
Тумана застывшая пемза
на кальке точёных берёз.
Зари проталина, сера
вдоль смальты дорожных полос.
Змеиная кожа да кости.
Ноябрь подбирает слова.
Осенняя полутьма.
Лакуны осеннего солнца.
Рассвета ржавая оспа,
как автопортрет в углу.
Свечи поминальной проседь,
поддевшая ветра золу.
Скрипицей натянута осень,
соломой седеет рассвет,
ты тёплого слова попросишь,
но ветер сведёт всё на нет...

Лежу на сеновале,соломинку жую.
Нет дела до печали,по сторонам гляжу.
Лишь,не заметив трактор,стоявший на межи,
И что земля сменила наклон своей оси.
Я любовалась морем,просторами степей,
Как облака играли с землей в игру теней.
Верблюд гулял в просторах кубанской стороны
И не было мне дела до трактора в межи.

В яслях спал на свежем сене
Тихий крошечный Христос.
Месяц, вынырнув из тени,
Гладил лен его волос...
Бык дохнул в лицо младенца
И, соломою шурша,
На упругое коленце
Засмотрелся чуть дыша.
Воробьи сквозь жерди крыши
К яслям хлынули гурьбой,
А бычок, прижавшись к нише,
Одеяльце мял губой.
Пес, прокравшись к теплой ножке,
Полизал ее тайком.
Всех уютней было кошке
В яслях греть дитя бочком...
Присмиревший белый козлик
На чело Его дышал,
Только глупый серый ослик...

Вот эра новая пришла, и что то людям принесла.
Этрусски пали -Рим пропал, черед язычников настал.
Те приняли Благую весть, но поняли как не Бог весть.
Сначала щеки подставляли, потом наверное устали.
Другим велели подставлять, кому? -язычникам опять.
Ведь "бить язычника не грех, святое дело, и успех!"
И что те в быте применяли, то христиане отвергали!
Этруссков(Римские) бани все сломали!, за баню иногда сжигали!
"Не мыться, значит плоть мертвить(), и духом бренность победить...

Май расцветал, дыша с любовью,
Но небо хмурилось слегка,
И капли редкие на кровлю,
Роняли робко облака.

И перемен не предвещалось скорых,
Дул ветерок, не мучил зной;
Тащил старик соломы ворох,
Держа вязанку за спиной.

Бежали тени по холмам и взгорьям,
Ныряло солнце, словно челн,
Средь белоснежных и веселых
Кочующих по небу волн