Сначала мы съедим вождя

Спадает облачная пена,
Вскрывают ставни небеса,
И солнце, вырвавшись из плена,
Теплом ложится на глаза.

Стеклянных капель звонкий лепет
Съедает вырвавшийся луч,
И радостью рожденья светит,
Гоня тоску унылых туч.

Беснуется поток воздушный
Под легким натиском ветров,
И вьется лучик прямодушный
На изумрудный скос лугов.

Идет на убыль тучей тина
За полноводною рекой,
Где солнца луч неутомимый,
Броздя синеющую ниву,
И сотрясая жгущей гривой,
Стреляет златом надо мной.

Как тянет холодом от кладки...
Я это чувствую спиной.
Какие страшные загадки
и в ней - в стене, и - за стеной.
Табличка... Имя... Что ж, могила...
И сколько в ней таких могил...
Стена - глумливо-молчалива,
а я бы с ней поговорил.
Я был бы резким с ней и грубым,
но раз молчит, я хоть курну...
Ложится тенью редкозубой
стена Кремля на всю страну.
Стране то холодно, то жарко,
то нет тепла, то нет дождя...
А за стеной чуть слышно шаркнет
нога тщедушного вождя.
Он кашлянет, и снова...

Кто-нибудь добрый, помоги мне!
Все имена – заюзаны дьяволом
Все имена всех религий!
Нет имени, под которым бы он не скрывался!
Каким бы ни называл он себя,
И которым бы ни подписывались влюблённые в него адепты,
Совершающие под этим именем, "этим именем" и "от этого имени"
Истязания, Бого-убийство, кощунства и зло.

Имена все лукавы!
За именем каждым лукавый прочно обосновал свой престол!
А ты – ДОБРЫЙ КТО-НИБУДЬ МНЕ ПОМОГИ!
Имени кого я не знаю!
(И не могу, потому, похулить, вместе...

Пустыни и реки,
дубравы и рощи,
нетленные мощи
"святых целовецех".

Туманы,
дороги,
церквы
и
остроги,
дожди,
снегопады,
вожди-
психопаты,
красоты
былинные,
зоны
режимные,
раздолье,
могилы,
безволье
и
сила,
величье
и
низость,
седин наших сизость...

Такие, сякие -
мы дети России.

Несчастные,
властные,
подлые,
гордые,
честные -
крестные...

И не из чего выбирать:
здесь маяться,
каяться,
прясть
и
ковать,
и вкалывать всласть,
и вовсю воровать.
Рождаться...

В собачьем отечестве нету пророка,
чуть лаять начнешь - не получишь еды.
Живешь у порога и так одиноко-
ни лапу подать, ни напиться воды...
Бросает хозяин то кость, то игрушку,
а сам три котлеты съедает в обед!
Ах, если б не жалость к хозяйке-старушке,
давно бы сбежал...Бультерьер, мой сосед.
уехал на дачу. Прекрасная будка,
гуляет по травам зеленым на воле.
А тут , хоть скули, несваренье желудка
и мысли о Полли( хорошенькой колли).
Собачьей мечте не положено крыльев,
мы, чай...

Вот-вот уйдут последние солдаты -
и День Победы превратится в дату...

Пусть говорят, что мне не враг эстонец...
Но я ведь слышу плачи русских звонниц,
когда в могиле русского солдата
чужие тени роются горбато,
довольные возможностью такою -
лишить его последнего покоя...

Пусть говорят, что вождь у нас толковый...
Но я на фоне громких славословий
(на них у нас правители богаты -
особенно когда такие даты)
не вижу ни желания, ни силы,
чтоб отстоять солдатские могилы.

Вот-вот...

Грусть, тоска меня съедает,
Когда с тобой мы не вдвоем.
И сердце плечет и страдает,
И мысли, только об одном.
Когда увижу тебя снова,
И в объятьях нежных утону,
При встрече сразу зацелую
И ни куда не отпущу!!!

Медленно таяли звёзды во мгле ночной.
Тьма наступала решительно, неотвратимо.
Люди дрожали от страха, воняло войной.
Девять драконов летели над городом. Мимо.

Девять драконов, чья сила стихиям ровна,
Чья шкура прочней, чем доспехи из стали.
Их боялся король, их боялась страна.
Уже мёртвые в пропасть упали.

Вдруг куда-то луна испарилась с небес,
Городские дома задрожали.
Великанов толпа и Ярун - полубес
От кого-то куда-то бежали.

А хранитель ворот несговорчивый сфинкс,
Тот, что...

Пани, съедены зерна гранатов,
подступила вода к ключицам.
Септаккорды кровавых закатов-
тени ваших камей на лицах.
Пани, синей водой прозрачной
мою лестницы восхождения.
Ваш огонь в обители плача-
круг любви . Милость забвения.
Мне простится, милая Пани,
сон тревожный в море сомнения.
Летним трактом зимние сани
мчатся к времени откровения.
Сарафанам прозрачным вашим
нет износу, вечная Пани.
Колокольцы звенят - нету краше
песни горней, что в Лету не канет...

Так завершалась Манвантара.
Потопами струился дождь.
От стрел вселенского пожара
Вел племя молчаливый вождь,

И тьма скитальцев принимала
В объятья цепкие свои,
Где стала родиной Валхалла
Их вдохновляя на бои.

Спокойны северные дети
Лишь внешне, а внутри столь ломки.
Когда -нибудь на земли эти
Вернутся дальние потомки...

На лицах не увидеть слез,
Падут со щек невольно льдинки.
Они все делают всерьез
Не принимая половинки.

И то прощание во мне
От предков памятью...