Смертельное ранение

Подстреленный событием,
Измученный усталостью,
Живущий по наитию,
Живущий в жизни малостью.

От мира боль скрывающий,
Как зверь он, в угол загнанный.
Себя всю жизнь ломающий,
Для цели себе заданной.

Как в крике птицы раненной,
В стихе боль прорывалась.
В ошибках в нём признание,
Вселенская усталость.

Желающий забвения,
И жаждущий покоя.
Не ведал он смирения,
Стараясь жить лишь стоя.

Взглянув безумцу в очи,
Забудет мир о нём.
А он опять хохочет,
Слезу назвав дождём.

Забытая тетрадь. Истертые листы...
Увы, давно могу я не страшиться,
Что вдруг случайно забредешь и ты
На эти потаенные страницы...

Я, любящая, верная жена,
Всего однажды, да, всего однажды
Не то что охмелела от вина,
А задохнулась от смертельной жажды.

Но тут рассудок приказал: "Табу!
Ты не предашь единственного друга..."
И лишь прорезались на гладком лбу
Морщины, словно борозды от плуга...

Луна спелым яблоком шлёпнулась в ночи прозрачный и тёплый мёд,
Август пробовал сладость на вкус, щурился, причмокивал языком.
В чём же истина этого лета да кто же теперь разберёт?
И где там начало светлой дороги в осень близко ли? Далеко?
А звёзды всё сыпались сверху и дико шипели хвосты комет,
На Млечном Пути прогуливал время дикий полночный кот.
И не понимала я эта жизнь во мне или нас с нею нет?
Мы с котом над пахучей землёю летаем или наоборот?
Где истоки, где устья, что правильно...

Теперь я знаю,
Что вдохновляло рыцарей на бой,
И силы им давало победить в кровавой брани.
Что заставляло
Собраться в дальний путь, забыв покой.
Играть с судьбой, идя по жизненно-смертельной грани.
Пройти пол света,
Свою в соблазнах честь не запятнать.
Преодолеть все тяготы и трудности в дороге.
Стремленье встретить
Любимую, умеющую ждать!
Поцеловать, обнять её, вернувшись, на пороге.

Его сгубила не война
С её убийством постоянным,
Где получил он ордена,
А к ним, как водится, и раны.

Его осколок не добил,
Засевший с той войны под сердцем,
Он только шевелясь, кровил,
Напоминая схватку с немцем.

Он пережил и страшный миг,
Когда страна без боя пала.
Та, за которую старик
Перековал на меч – орало.

Не старость. Если бы она..
Да лучше бы она, как видно…
А внук, продавший ордена,
Сразил смертельною обидой…

Окончив речь, с учениками
Пришёл Он в Гефсиманский сад,
Чтоб со сложёнными руками
Молитвой смыть сомнений яд.

Тотчас, призвав Петра с Собою
И Зеведеевых сынов,
Сказал: "Я здесь сейчас открою
Пред Богом сердце. Вы же снов

Остерегайтесь. Вам отдельно
Скажу: ночь эта Мне страшна.
Душа Моя скорбит смертельно,
Поддержка ваша Мне нужна".

И отойдя, молился: "Отче!
Из сердца Сына вынь копьё.
Утешь Меня средь этой ночи,
Узри страдание Моё!

Ничто пред смертию не краше,
Чем жизнь...

Мы только что стояли рядом,
Держась за руки,
Хлопок с горячим гвоздепадом
И тают звуки…
И вихрь смертельной круговерти
Метёт живое,
Мы не хотим к платформе Смерти,
Но вот, такое…
Не выключайте телеящик,
Там мы до взрыва,
Ещё живые, в настоящем,
Стоим с любимой!
Но вот картинка изменилась,
Хлопок кассеты,
И что-то страшное случилось –
Нас нет на свете…
И в этой пляске гексагена,
В палящей суши,
Не могут вырваться из плена
Все наши души…
Фрагменты тел сдерут с вагонов...

Не верю я в любовь,
Её же нет на свете.
Истлело сердце в прах
Российского поэта.

Не верю я в мечту,
О жизни уж семейной.
Состарился как клён
И вид уже смертельный.

Не верю я в судьбу,
И в то, что счастье будет.
Пройду тернистый путь
И все меня забудут.

А верю я в поля,
Деревни и берёзы.
В просторные края
И в дождь осенний – в грозы.

Об этом и пишу,
Писать хоть не умею.
В конце одно скажу:
«В тебя Россия верю».

Где вы, товарищи мои,
Что, подчиняяся приказу,
Прошли смертельные бои
И в них не павшие ни разу?

Из боя, в тот, последний раз,
Когда траншею брали схода,
Осталось двадцать, а сейчас
Всего лишь пятеро от взвода!

Кто умер от оживших ран
Со ржавой крупповской начинкой,
Кому-то сердце хулиган
После войны дорезал финкой!

А кто-то, жертвуя собой,
Испузырясь живьём от жара,
Шёл снова, как в последний бой
В огонь гудящего пожара!

А тот, не сломленный войной,
Погиб от напасти...

Поверхностные раны,
Затянутся быстрей.
Оставив только шрамы,
На коже у людей.

Глубокая, сквозная,
Смертельной может быть.
Мы с кровью жизнь теряя,
Не сможем больше жить.

Есть что без крови раны,
Что без ножа убьют.
Когда друзья обманут,
Когда нас предадут.

Обман, он сердце студит,
Обман, он ранит души.
Не верят больше люди,
Что завтра будет лучше.

На тех, кто крепок телом,
Всё заживёт быстрей.
Ложь, не убьёт душ смелых,
Они её сильней!
Марковцев Ю.