Смертельное ранение

Вступление
Порядок слов — моя наука,
Ей предаюсь я с наслажденьем.
Когда-нибудь от серой скуки
Перечитаю с изумленьем
«Войну», «Иисуса», эти строки,
Хоть сомневался я вначале...
Сим отступленьем однобоким
Начну, пожалуй, сказ печальный.
Продолжить праведное дело
Велит поэтова мне кружка,
Меня подбадривают смело
Есенин, Лермонтов и Пушкин.
Они бы поняли... Недаром
Сложили головы на плаху,
И поэтическим пожаром
В сердца ударили с размаху...

Кто разрешение Вам дал,
Чужою болью управлять?
Кто благосклонно даровал
Таланты муки причинять?

Зачем Вы приняли сей дар?
А может это просто ложь?
Смертельный наносить удар
Вам слащё мёда… Где же дрожь?

Где страх от согрешений сих?
Где муки совести забвенной?
Подумай, стоит ли других
Так ранить? Столь ли непременно?

Гуляло Лето в ресторане,
Уход свой, пышно отмечая,
И больше свидеться не чая,
За столик сели ветераны.

Морщины как траншеи стали,
Не старя, их родные лица,
О, как давно они узнали,
Что кровь людская – не водица!

Седые правильные Деды,
Возможно, в этом мире странны,
Нальём наркомовских сто граммов,
Чтоб им дожить до Дня Победы!

Они же, нас не замечая,
Всё вспоминали о минувшем.
Был каждый бой смертельным душем,
И то, что выжили – случайно!

Нет, это всё закономерно!
Вы...

Они пили у поликлиники,
«кореш» вышел из боя жив,
боль закусывали финиками,
на багажнике разложив.

- По стаканчику? – По стаканчику! -
Операцию делал сам
главный врач, он знавал сих мальчиков,
Карл Евгеньевич Шустерман.

Пуля чуть не коснулась лёгкого,
мягкие ткани разрезал скальп,
вообщем, было ранение лёгкое,
осложнениям скажем «хальт»

- По стаканчику? – По стаканчику! -
Хачь подстрелен – сошла буза,
только мать убивалась в Нальчике,
сына скушали небеса.

Разделение сфер...

Медленно сдаваясь, розовеет небо,
В наши сны врываясь, бьются быль и небыль.
Отогнав заботы, плотно сжав ресницы,
Все еще гадаем, что же нам приснится.

Может ждем успеха, славы и богатства
Или, что воскреснет человечье братство.
Может статься снится низменная повесть.
Вдруг чела коснется раненная совесть…

С болью смотрят в небо крыш худых заплаты.
Приглашают в гости нищие палаты.
Путником нежданным скрипнут половицы,
Крестятся в испуге старые девицы.

Юркие законы нужно знать...

Я не таракан, а незабудка
Я печальный, ласковый и добрый
Просто жизнь сыграла злую шутку
Принимая внешность злющей кобры

Хоть родился я у мамы таракана
И мой папа был презренный таракан
Я не крал на кухнях марципаны
И не прятал крошки под диван

Но придавлен был тем не менее
Как-то тапочкой, домашним населением
И вот лежу я на полу почти задавленный
Брюхо в жижу, усик в бок, обезглавленный

Поколение раздробленных ногой
Поколение отравленных Комбатом
Осуждённых до рожденья на...

Лишь мудрый понимает суть и смысл вещей,
Не зря в президиуме его место.
Иной сидит, бессмертный как Кощей,
Партийцам это лучше всех известно.

Монументальный лик осмысленно суров,
Транслируют его на всю отчизну.
Исходит от него поверх голов
Харизма – Людям жить при коммунизме.

«Я говорю вам: Слово царское храни
Во имя перед Богом данной клятвы…» –
Верховный жрец вещал с трибун в те дни,
Когда в анкете главным был пункт пятый.

«Где слово царское, там миром правит власть...

Любить тебя не перестану
Покуда встречаю рассвет.
Хоть птицею раненой стану,
Одним крылом будешь согрет!
Хоть юность уже не воротишь,
Ушла, как сквозь пальцы вода,
И зрелость пришла. Я не против.
Но наша любовь молода!
Любовь никогда не стареет!
Но нужно ее защищать
От жизненных бурь, и лелеять,
Друг другу обиды прощать.
Любовный сосуд очень тонкий.
А, если его разобъешь,
То сердце изранят осколки,
Покоя душе не найдешь.
И эту нежнейшую чашу-
Священный грааль- пронести
Наш долг...

Не дошёл, не допел, что хотел не сказал.
Мечтал пить из ручья, а пил ржавую воду из крана.
Жить любил, но от жизни смертельно устал.
Знал в ней радость и смех, знал и горечь обмана.

Торопился, бежал, но везде опоздать умудрился.
Путал ногу в строю, ну а в хоре неверно брал ноту.
В себе Бога забыл, а тому что на стенке молился.
И всю жизнь не любя — лишь за деньги ходил на работу.

Жил как все, но устал быть одним лишь из многих.
Свет любил, но ослеп когда в солнце взглянуть попытался...

Когда упадет роса
В иссохшую почву страдания,
Когда разомкнутся уста
В предчувствии предсказания.

Когда звезды слижет луна –
Унылую эпитафию –
А лето добавит цвета
В безжизненный лик фотографии.

Когда будет жарко всегда
А холодно лишь в одиночестве,
Когда сотрет память вода
О всепоглощающем творчестве.

Когда в тишине струна
Порвется вдруг птицей раненой,
А с глаз сойдет пелена:
Любви захочется пламенной,

Когда преломится свет
О тонкую грань забвения,
Тебе я скажу...