Смерть неизбежна

В капитализме чукча занемог,
Пришла, как говорится, тундре крышка.
Где раньше добывал олень свой мох,
Теперь лишь трубы и сплошные вышки.

Красивое название Сибнефть,
Кому-то оно душу, руки греет,
А в чукче вызывает сильный гнев,
Тахикардию, стресс и диарею.

Наметили к прогрессу новый курс
И президента выбрали повторно,
Но если слишком донимает гнус,
То зуд нельзя лечить амбулаторно.

В больнице чукча. Просто довели
Его до ручки пробы, экспертизы.
А что там на другом краю земли...

Измождённую плоть бороздит грешный дух,
Оторвать бы ломОть превратившийся в слух,
Нет греховных дорог - есть неправедный путь,
Будь к себе я чуть строг, я бы смог... как - нибудь...
Если это не я - разрывающий сон,
Диким воем зверья крик души в унисон...

Тогда, кто же во мне переделал меня?
Может, кто - то извне, тот - кто смерть догонял.

О чем ты думал, стоя пред судом?
Твой строгий взгляд и голос дерзновенный,
Ты не боялся пламени костров -
Лишь искры в бесконечности Вселенной.

О чем ты думал?
Страшный приговор: "Без крови сжечь,
Очистив мир от скверны!"
Ты улыбался всем наперекор,
Твердя, что сжечь - не значит опровергнуть.

Упорный, непреклонный еретик,
Всем чуждый, не услышан и непонят -
Ты вечный странник.
Но твои пути
весь мир, однако, на века запомнит.

Кровавый Рим - пристанище грехов,
Он осудил, не...

Судьба сразила, мимоходом,
где «Городку» - упрёк – не впрок,
столь преждевременным исходом,
через уход…- Видать, твой срок,
был установлен роком, свыше,
к порочной срочности забот,
когда клише, по жизни, в нише,
с избытком, душу, всю, берёт…
А то немного, иль немало,
к потоку бесконечных лиц,
внимающим, теперь, устало,
угасший свет былых зарниц…,
запали ныне что, в глазницах,
поникших, всуе, навсегда…
Но ведь блистали, всё же, в блицах,
ведь городишек – череда!!!
И пусть, судьба...

Мел стекает со шелковых лиц,
Милых отроков чествуют взглядом,
Век паяцев и падших столиц:
Славен пир алавастровым ядом.

Звезды мертвые имут иль срам,
Кто юниде ответствует пленной,
Ирод ждет нас к себе по утрам –
Вишни есть в сукровице тлеенной.

Всех оплакала твердь Сеннаар,
Шелк ужасен о персях Аделей,
Се и мы без высоких тиар
Меж порфирных лежим асфоделей.

Четыреста пятьдесят девятый опус
.
Хоть с Гекатой в фамильный подвал
Опустимся: июльские вина
Блещут златью, где...

Ночью звёздами мгла ощетинилась,
И огнями на сверхзвуковых.
А луна жёлтым в чёрное вклинилась, —
Оттого, что твой голос затих.
Мы с тобою на круглой планетушке
Обжигались, мой друг, о восток.
Оттого, что рассветы, как девушки,
Дарят всем только розовость щёк:
Выплавляя секунды из вечности
Призывающим к жизни огнём...

Поражаюсь я нашей конечности
Под огромным, как бог, фонарём...

Тучи затянули небо, моросит, дождь
обложил, холодно, жил не тужил и
на тебе, осень, западный ветер, просим
хотя бы один день солнца, типа, бабье
лето в оконце, куда там, листья плывут
по воде, лодка утонула, (как показалось
мне), а может, кто и украл?....... сырость,
слякоть, а как же её сон (лодки)? не
расскажет, он, пропал вместе с ней,
а наша встреча, иду, не переча? напер-
екор? с тайной надеждой, на лучшее,
авось, крадусь, будто тоже вор, найду
кладбище снов, сдам экзамен...

Кем хотел, тем не стану уже,
Кем любим был, того уже нету.
Разметало по белому свету,
Кто теперь отзовется душе?
Закричу – и ни слова в ответ,
Ожиданий потравлены зерна.
Белый-белый, единственный свет,
От чего ты становишься черным?
Средь находок живу и потерь,
Каждый звук добываю не просто.
- Мама-мамочка, как же теперь?
Но молчанье ответит с погоста.
1989г.

И пала ночь, и зарисовками теней
Покрылись густо кипарисы и фасады,
Летит Луна, и утро будет мудреней,
Но здесь пока ночь дышит яростью засады.

Вот дочь купца, а может быть служанка их,
В Ла-Манче дело то, а может в Арагоне,
Тут сад наполнен ароматами и тих,
И без людей любовь зажглась бы тут в истоме.

Но то любовь, а то мужчин ревнивый пыл,
Жена, сестра иль дочь, а может быть все вместе,
О, сколько раз театр для нас подобный был,
Когда влюблённых убивали из-за мести...

Одеяло лоскутами,колченогая кровать
Стены желтыми листами, не заклеить, не сорвать
На столе отряд бутылок, да иссохший хлеб
Пара ржавых, грязных вилок и от рюмки чахлый след
Не звучит охрипший голос и гитара не поёт
И сквозь раненую полость кран на кухне слёзы льёт
Ты наверно здесь Дружище..,молча смотришь на меня
Но тебя с огнём не сыщешь, серебром струны звеня
Старый друг, прощай! Как свеча слезится...
Образ на стене, на тебя не злится
Старый друг, лети! Птицей одинокой...
Чтоб не...