Сквозняк

Ночь обретает повадки зверя
В мартовских идах, в мартовских льдах,
Тающих сквозняками под дверью,
Там, где травы прошлогодней прах
С уст обрывается, кружится вьюгой
Неба свинцового, тенью дрожащей.
Тихо за стенкой уснула подруга,
Зимняя мягкость, снежная чаща.
Что говорить, разговоры сжигаются
В тонны молчанья дорог перебитых,
Холод весенний под окнами шляется,
Значит дышу еще, горлом отлитым
Из недосказанных песен с грехами
Напополам, из усталых словечек,
Костью заточенных, и...

Ночи спят на девичьих ресницах,
Затемняя синеву рассветов.
Ворвалась в тебя я белой птицей
На границе сумеречной этой...

Ангелы все в небо улетели,
Я ж осыпалась в тебя снегами.
Принесла за крыльями метели
И пленила, и сковала льдами.

Целовала, нас двоих жалея,
Каялась, но упивалась властью.
Я ведь греть, красивый, не умею.
Лишь дотла сжигаю снежной страстью.

Но, быть может, после - ранью вербной,
Если полюблю навеки, если...
Растворюсь в туманах дымкой снежной...

Погост сугробов с вешней тушью.
Непослушное сердце, ждущее боли.
Перешиваю стихами душу.
Лишь свет, как смерть, лишь вдохновенье,
лишь обострение неволи,
и боль свободы на мгновенье.

На женском теле бледной ночи
черчу желанье лунным светом –
овалы, линии и точки,
штрихи, изгибы, тени моря,
соединённые в рассвет
голодной плоти, плоти голой.

Ветвей разбрызганная краска.
Аллей молчащая прохлада.
Листаю слабостью, как страстью,
дневник воды, поля апреля;
и период полураспада...

Этот город, где стены рождаются - раз!
Этот город, что матом ругается – два!
Этот город, где старичок КГБ - ист, атеист
На траве исполняет цигун аки твист!
Будет - трис-с! Словно знает, что нет там костей
В стадионе: " Достаточно им лагерей"
На четыре: с асфальта дворов сквозняки
Оттащили людей за дверные глазки

А на пять: что во лбах никому не понять
Будет ветер гулять, или капли стучать
Заливая на крышах горбатую жесть
Отдаляя свиданья влюблённых – на шесть!
Проходя в эпизоды...

Оригинал: Мотылёк [Ирина Канареева]

Из стакана чай разлился,
Скатерть белую залил.
Все чего- то суетился,
Все спешил, спешил, спешил.
Отключился на мгновенье,
Скатерть пятнами пошла.
Так, от ветра дуновенья
Жизнь по кочкам понесла.
Спотыкался, натыкался,
Поднимался и бежал.
Оглянуться не пытался.
И куда бежал, не знал.
Проскакал, как конь буланый,
Прокатился колобком.
И не думал окаянный
Ни о чем и ни о ком.
Я любил, но не женился.
Все свободным быть хотел...

Не хочу записывать, запоминать – назови мне имя этого сна,
где уже не будет тебя и полночной грозы светляков,
где растает аллеей молчанья карусель фонарей, и душистое пламя огня
погасшей свечи разнесется дымом далёких окон. Вот любовь
вспорхнёт благовестом, и белёсый туман обдаст сквозняком на бездождье,
бард рассветный взойдёт на скалу, разорвёт ассонанс моих криков.
Вот надежда скользнёт неприметной тропой арлекина, и тоже
оставит приторный вкус амнезии. Соберутся анахореты у лика...

а я был элементом дэкора,
из нутри сквозняком тишина.
вроде нет ни заслона, забора,
но запрета большая черта.
поступать как обычно охота,
говорить о том чем желаеш.
после слов этих есть ее рвота,
но ее ты не замечаеш.
запах притарный той кого любиш,
и касания помниш на память.
мыслями сидиш себя душиш,
но а после команда, ОТСТАВИТЬ!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Надеюсь, я уже созрел
писать роман. Мой друг-читатель
(да, я на "ты" - ты мой приятель!),
бросай рутину глупых дел!
Садись-ка в кресло поудобней…
Я поведу рассказ о том,
чем я и сам грешил тайком
(кто с правдой - тот и благородней!),
когда и молод был, и глуп.
И верил, что Земли я пуп!

Роман, конечно, о любви.
Пусть рвутся новые поэты
изобретать велосипеды,
а наше дело - c'est la vie!*–
сбирать цветы ночных мечтаний
в букет красноречивых слов
о тонкостях проблем полов,
о...

Что может быть важнее печали и чище слёз,
бессмертнее смерти и ненадёжней дыханья в груди –
горсточка горечи на язычке кисти, скользнувшей
падающей звездой в недописанную картину
по живому сердцу.
Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь –
кружится часовой механизм, проверяя на прочность
вестибулярный узел. Кто умирающему мгновению
подарит вторую жизнь, подарит бессмертие,
как не тот неистовый нищий, расточительный на порок,
но жадный до невинного взгляда безумца.

В...

Мне тридцать зим –
четыреста семьдесят пять миллионов вдохов,
столько же выдохов – отсрочек судьбы
до встречи с Тобою, Господи; моё дыхание –
тридцать витков вокруг солнца; моё сердце –
ядовитая чаша вина, выдержанного в подвале осени;
моё счастье – откровения жребия сиюминутности,
познающие роскошь и нищету.

Ты чувствуешь плоть, выкованную в сердце Солнца,
доведённую до инстинкта, и возведенную в ранг поэзии,
боль, вырванную из утробы матери;
ты чувствуешь душу, брошенную...