Скупать

Много с тех пор прокатилося времени, надписи стёрли ветра и дожди,
Люди делились по роду и племени, за их судьбу отвечали вожди.
Остров, как остров, стоял в Океании, как-то корабль в его гавань зашел,
Двух офицеров, уставших от плаваний, Вождь пригласил за обеденный стол.
Дочери две, да и обе на выданье, рядом сидели, влюбился один,
Всё разузнал, не скупился за приданным и, поклонившись отцу заявил:
«Очень твоя мне понравилась доченька!»- думал при этом про старшую Вождь:
«Да, хороша...

На Руси всегда жалели глупых,
Слабость их и темную тоску.
Мол, судьба их одарила скупо…
Что же скажет умный дураку?
«Путаны неужто мои речи?
Вещи, что скажу я, так просты.
Отчего ж тобой не понят вечно?
Отчего ж осмеяны мечты?
Я спрошу, а ты в ответ – не знаю,
С недовольным выраженьем глаз.
Только повторяешь попугаем
То, что родилось еще до нас.
Что же от меня ты жаждешь лести?
До ларька пивного – весь твой путь,
И тебе совсем не интересно
В небо или в недра заглянуть.
Вечно мы...

О, как нам не хватает доброты!
Но если б мы заговорили с вами
Одними только добрыми словами,
Мы б удивились, как они просты:
Просты, как хлеб. Как солнце. Как трава.
А мы скупы на добрые слова...
И хочется обычной доброты.
Так хочется летящим высоты.
Земле зерна. И очагу огня.
И мальчику аульскому - коня.
А только в мире всё наоборот.
И крыльям высоты не достаёт,
И в очаге огня не разведут,
И где-то пули в землю попадут.
И среди этой всей непростоты
Так не хватает людям доброты...

Безмолвие криков, тишина звуков,
Безрассудство мысли,
Дар немой речи.
     Видно слепыми глазами?
Горящие свечи в расплавленном воске,
Эрудирован мыслью ситец знаний,
Наблюдает в небе,
        как рождаются звезды.
Копошится нищий, в богатой помойке.
Уведел праздник
     В закрытых окнах,
А что осталось?
Лишь хмель попойки.
Пустой бутылки в набитых стёклах,
Безбожник молвит, спасая души,
Глухой услышав, 
               одернув уши,
Читает пальцем какой - то мальчик,
Ландшафт...

Колдовская ночь
Душу в клочь!
Сердцу – невмочь.
Разорвано в рвань.
Страх. Див. Длань.
В горле гарь –
Пустыни угар.
Мороз, жилы, врез.
Брызнула в очи Ночь.
Душа. Кровь. Топь.
Ночь – белый холодный хрусталь.
Усталостью проступила сталь.
Вселенский беззвучный звон…
Немоты смысл сгущён –
Кровью всей объяснён.
Вопль и крест.
Ров и свод.
То ли к смерти,
То ли к жизни приговор.
Знак и лик.
Под камень иль в лёт.
Крылом жжёт.
Высшим сбило с ног.
Чудотворен снега ток.
Воля.
Бог...

И девочка с печальными глазами,
В которых вечно бездна отражалась,
На миг явилась в этой страшной драме,
Среди поэтов где-то затерялась.
Они ее ласкали и жалели,
И вряд ли принимали, понимая,
Они уже совсем иных хотели,
Ее в экстазе к звездам поднимая.

Она им пела о любви и снеге,
И было одиночество ужасно.
И вот тогда, в том черном диком небе,
В той темноте она была прекрасна.
А что потом с ребенком этим стало?
О том скупые строчки протоколов,
Одна за всех и против всех стояла...

Грешен я, за меня помолитесь.
Смутно мне, потерял я покой.
На меня за грехи не сердитесь,
Я и сам нынче в ссоре с собой.

Вялость, веки мои тяжелеют.
Только думы мне спать не дают.
Мне уснуть бы, уснуть поскорее,
Чтобы сном себе силы вернуть.

Я случайно забрёл на болото,
Заплутал и не вижу пути.
Может проклят я кем-то, за что-то?!
Помоги мне Господь и прости.

Помоги мне не сгинуть в трясине,
Мелких, злобных страстей и интриг.
Ты прости что кричал — и мужчине,
Если больно...

Молчу, а золота всё больше.
Несут, как слитки, так песок;
Везут из Нигера и Польши.
Всё в сейф – на код и под замок.

Мне любо гладить самородки
И пробовать на зуб металл,
Ночами слышу скрип лебёдки –
Шурф старый кто-то раскопал.

С утра взгляну – что там нарыли?..
Мне всё покажут; знают, свой!
А не дадут?.. Глотну хоть пыли –
Дорожной пыли золотой.

Столбить участки стало трудно:
Забор, собаки, домик, сад…
И пьют владельцы беспробудно,
И на месторожденьях спят.

Скупаю...

Порок тщеславия, даруемый толпой
И принимаемый с восторгом себялюбцем,
Так осуждаемый религией скупой,
Преподносимый Похвалой на блюдце…

Порок, холимый дерзким Сатаной:
Желанье зримым быть, стремленье к лести,
Боязнь очнуться за чужой спиной,
И ради славы – показное благочестье.

С тобой, порок, борюсь я как могу…
Сжигаю в крематории, но тщетно;
Ты воскресаешь, и опять в слугу
Меня ты превращаешь незаметно.

К ночи ты появляешься и вновь –
Душу, кромсаю – яма, известь… – плачу...

Надёжны в службе, на слово скупы,
Походы их – опасные круизы…
За странствующих рыцарей глубин!
Удачи створы
пусть ведут их в жизни!