Серые крыши теплиц

Улетает душа из тела…
Этот крик журавлей на взлете!
Покидает Россию лето,
И ни кто его не воротит.

Словно бусы рвутся некстати,
От досады слезится небо.
И опять на листве как накипь -
Ржавчина - просто нелепо.

Сиротеет без хлеба поле,
Угасают на клумбах вспышки.
И потели зерна в помоле
Прячут в норы серые мышки

Листопад на мокрые крыши
Налетает тоской осенней.
Лето! Может еще услышишь,
Обернувшись теплом последним?

Тревожная свеча рассвета,
осенних ставен мерный скрип,
роняет небо серый пепел
на головы продрогших лип.

По зазеркалью блеклых окон
струится каменный пейзаж -
морщины крыш, кровоподтёки
фасадов, улиц макияж.

Иди, иди в безбрежный сумрак,
сквозь галерею тишины,
чтобы оставить свой рисунок,
рисунок выжженной души.

И погружаясь в сырость будней,
что тянет исподволь на дно,
будь как ребёнок безрассуден,
иного права не дано.

В плену ноябрьского тлена,
где надзирает стылый...

Они молчали водою белой,
Они кричали молчаньем красным...
Они не знали что пустошь в сером,
Они не знали что слезы в алом.
Они взлетали на крышу мира
И грели солнце в своих ладонях...
Они не знали, что смерть красива,
Когда над нею склонились двое.
Они не знали о черной боли,
Они не знали о боли белой...
И задыхаясь в плену агоний
Они держали на крыльях небо.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2016
Свидетельство о публикации №116072806277

Ты фигура наклееная сверху,
На картину Райского сада в который ты не попадёшь.
Ты наклейка рекламы успеху,
Ты посулов обманных ложь,
Ты на настоящее лишь похож,
Ты пустое семя и ты — не взойдёшь.

Ты можешь говорить красиво,
Твоей речи изящные очень всегда обороты.
Ты не бомба, а результат взрыва,
Ты неопределённость и сам не знаешь что ты,
Ты не любишь лишние заботы,
Ты боишься тяжёлой работы.

Ты условность, но не фантом,
Условна твоя сущность, потому что ты бошься решений.
Ты...

Она была по-своему красива
Какой-то не реальной красотой.
В холодном взгляде чувствовалась сила.
Стальная воля и незыблемый покой.

И, вроде, неказистая фигура.
Ни талии, ни пышных ягодиц.
В одежде ни малейшего гламура.
Нет ничего от ярких светских львиц.

И личико обычной серой мыши.
По внешности совсем не топ-модель.
Но стоит познакомиться поближе,
От мощных чувств буквально сносит крышу
И в сердце дверь срывается с петель.

Я сегодня не в ударе,
И в моём репертуаре,
Ноток тихих серый ряд,
И вселенской тоски яд.

А мир бьёт дождём по крыше,
И моей тоски не слышит.
Расслабляет дождя шум,
Цепенеет во мне ум.

Галдит дом меня напротив,
Видно в нём сегодня гости.
Пройду мимо стороной,
Жизни праздник, там не мой.

Я сегодня одинок,
Всюду лишний и не в срок.
Где-то поздно, где-то рано,
И везде, и всем нежданно.

День не выдался сегодня,
Что ж, знать воля в том Господня.
И возможно лишь одно:
Жить...

Ах, время прохлады,
Ах, дождь ледянной.
Опять листопады,
Вновь осень со мной.

Пустая аллея,
Лишь ветер с листвой.
Дождь плачет жалея,
Мир серый земной.

Искал не теряя,
Терял не своё.
Жизнь сжала чужая,
В комок бытиё.

Забудут услышав,
Не слыша не бьют.
Хранит дома крыша,
Квартиры уют.

Ах, время прохлады,
Ах, дождь ледянной.
Лист медленно падал,
Он жёлтый — сухой....
Марковцев Ю.

Январь

Вот уже и зимы середина.
Новогодний открыт календарь.
День проснулся. Покрасил седины
Золотистою пылью январь.

***
Снега. Безмолвие. Мороз.
Наряд заиндевел берёз.
В мохнатых шапках сосны, ели
Невыразимо побелели.
Поля, луга – всё под ковром,
Расшитым чистым серебром.

Февраль

Проснулись ветры, поднялись метели,
Овраги шубы снежные надели.
Почувствовав неясную тревогу,
Зима в полях перемела дорогу.
Перебрались к жилью поближе птицы:
Сороки, галки, снегири, синицы...

Я не верил в то, что буду таким
Был отравлен любовью как ядом
Но я таял всегда под твоим
Глубоким и пылким взглядом
Мне не надо теперь уж другой
Ведь меня все сильнее ты манишь
Для меня ты не будешь чужой
И родною конечно не станешь
Буду дальше бродягою слыть
Все не может быть чисто и гладко
Мне за счастье тебя полюбить
И себя отдавать без остатка
Ты не хмурься в ночной тишине
Не смотри на погасшие звезды
Я хочу тебя видеть везде
В каждой клеточке, жаль, что так поздно
Звонкий...

В сто сорок солнц закат пылал,
в июль катилось лето,
была жара,
жара плыла -
на даче было это.
Пригорок Пушкино горбил
Акуловой горою,
а низ горы -
деревней был,
кривился крыш корою.
А за деревнею -
дыра,
и в ту дыру, наверно,
спускалось солнце каждый раз,
медленно и верно.
А завтра
снова
мир залить
вставало солнце ало.
И день за днем
ужасно злить
меня
вот это
стало.

И так однажды разозлясь,
что в страхе все поблекло,
в упор я крикнул солнцу:
"Слазь!
довольно...