С наступающим

Не встать, не сесть и не прилечь,
Когда проблемы с поясницей.
Боль, как карающий нас меч,
В любом движении таится.

Простуд огромное число,
За годы жизни в ней собралось.
Боль эту дарит ремесло,
Иль наступающая старость.

Или неверное движение,
Когда не так, на грудь вес взят,
Подарит нервов защемление,
И спины у людей болят

Причин есть масса, боли той,
Но есть один совет для всех:
Сгоняй вес лишний и не ной,
Борись — и будешь знать успех!

Не встать, не лечь и не присесть...

Из батальона выжил он один,
Контуженый, засыпанный в воронке
Очнулся он от тяжести в груди
И тишины натянутой и звонкой...

Пошевелился, cсыпалась земля,
Он выбирался тяжело и долго,
Туда, где его рота полегла,
И ротный комиссар убит осколком...

Он вырвался из земляного плена...
Кругом белесый, мертвый свет луны,
И струнами натянутые нервы,
Звенят от непривычной тишины...

Кто где теперь, сам черт не разберет,
Лежат, свои с чужими вперемешку,
Куда идти: назад или...

Вдалеке от гнетущих дорог,
Средь крестов, наступающих в вечность,
Смерть нашла для тебя уголок.
Наказав за слепую беспечность.

Уж давно отшумела весна
Твоих лет, убегающих в детство,
Где была ты красива, стройна,
Принимая от жизни наследство.

В сердце буйно горел огонек,
Не покорный, уверенно-сильный.
Он все тяготы вынести мог,
Организм напрягая двужильный.

Время шло, лето, осень, зима.
Муж, ребенок, заботы, тревоги.
Белый день, вечер, мокрая тьма.
Перекрестки, леса, и...

КРЕСТОВОСКРЕСЕН

Велик тот день, когда впервые
В Его молитву вы вошли,
Земля и небеса живые,
Созданья смертные земли...

Велик тот день, когда Он чашу
Сию приял – когда, с вершин
Спустясь, вошел в семью Он нашу
И как Учитель, и как сын...

Велик тот день, когда на гору
Он Елеонскую взошел –
И сразу перевесил Тору
Его живительный глагол...

Велик тот день, когда, Царь Славы,
Отца прославил своего,
И отступился сам лукавый,
Повержен кротостью Его...

Велик тот день, когда...

Дым окутал горизонт
В тишине часа заката,
И куда б ни падал взор,
Пелена стоит каскадом.

Ветер вздыбил облака,
Разметал по небосклону;
Затихают города,
Подчинясь земным законам.

Пахнет воздух сентябрем,
Дым смешался с этим духом.
Разливается огнем
Голубой небесный купол.

Скрылась роща в пелене,
И к земле клонятся травы
В наступающем «огне»
Ветра новые забавы.

Ночь придет на смену дню.
Невесомая завеса
Просочится в глубину
Затихающего леса

Решал я всё всегда по своему,
И сам себя за всё виню.
За веру сердцу беспокойному,
И наступающему дню.

За слов наивных откровение,
Что сплёл в узор своих стихов.
За мысли дерзость и смятение,
И за набат в тиши шагов.

За то, что душу открыл настежь,
Наивно веря в свет идей.
И за мечту мир сделать краше,
Ненужной песнею своей.

За боль на сердце по ночам,
За то, что в них не стало сна.
За всё — ведь всё решал я сам,
В судьбе, что свыше мне дана.

И в ней моё лишь всё, со мной...

Что скажут другу
Эти семнадцать слогов?
Кончается день…


Ожидание
Скорой с тобою встречи
Кормит надежда…


Скоро ли друга
Милого вновь увижу?
Проходит лето…


Сорок в тени. И
Тень эта тихо стоит
У изголовья…


Прибавит забот
Вновь наступающий день…
Ночь дарит покой…



Кто черепахи
себя назовет врагом?
Укрыта от зла.


Робкий стук. В твой сон
Разрешишь ли войти мне?
Первый день весны…


Солнце к полудню,
Белого хлеба крошка –
Твой Новый день...

Широка, необозрима,
Чудной радости полна,
Из ворот Иерусалима
Шла народная волна.

Галилейская дорога
Оглашалась торжеством:
«Ты идешь во имя Бога,
Ты идешь в свой царский дом!

Честь Тебе, наш Царь смиренный,
Честь Тебе, Давидов Сын!»
Так, внезапно вдохновенный,
Пел народ. Но там один,
Недвижим в толпе подвижной,
Школ воспитанник седой,
Гордый мудростию книжной,
Говорил с усмешкой злой:
«Это ль Царь ваш, слабый, бледный,
Рыбаками окружен?
Для чего Он в ризе...

Ещё зима, и снег – перо небесное
легко кружится над уснувшим белым полем...
Но елям в снежных полушубках стало тесно,
и подо льдом реке мечтается о воле...

Ещё зима, но небо рвётся ввысь,
невольно путая февраль с началом марта,
и струи солнечного света полились...
Мир напоить собой пытаются с азартом.

Ещё зима, но воздух чистый и морозный
уже пропитан наступающей весной...
Сосульки грустные сдержать не могут слезы,
вдруг, осознав весь ужас бренности земной.

Опавшие листья мечтали взлететь,
Из сил выбивались, скользя по асфальту.
Хлестала их ветра стохвостая плеть,
Топя в грязных лужах бесценную смальту.

Разбита мозаика парков и рощ,
И крону с деревьев, как шкуру, спустили.
Один лишь скелет, весь обглодан и тощ,
Чернеет крестом на своей же могиле.

Куются морозом оковы земли.
Весь мир наш смирительным цветом окрашен.
Как жаль, не берут облака-корабли
С собою всех тех, кто не сыт снежной кашей.

Но крыльями бабочек, спящих в земле...