Руины

Я устал быть лишь твоей мечтой,
Я хочу быть частью твоей яви.
Я склоню колени перед той,
Что обнимет крепкими плечами,

Занесет осеннею листвой,
Отогреет теплыми речами...
Я склоню колени пред тобой
Долгими апрельскими ночами.

Ведь ты хочешь быть моей мечтой,
Ведь ты просто грезишь моей явью.
Этот романтический отстой
Повторяет дикое "ай лав ю"

Изо всех щелей. Куда не плюнь -
Всюду однотипные сюжеты.
Черный ворон, словно белый лунь,
Выбирает угол рикошета.


В мгновенье...

Когда наступит понедельник,
Ответив на мои мольбы,
Горсть бытия уставший Мельник
Добавит в Жернова Судьбы.
Алмазы, уголь и рубины,
Нефрит и медная руда,
Абсурдность слёз, любви руины,
Смолоть всё это – нет труда.
Трудней всего – себе поверить,
Украдкой слёзы проглотив,
Пытаться оправдать потери
И прошлое отдать в архив.
Трудней всего – начать сначала,
Подняться вверх из глубины,
Отплыть от нужного причала
На краешке седой волны…
Едва ли хватит сил на это...

Аккорд последний в небо легкой птицей…
Ларец закрыт, и ключик не найти.
А я еще пытаюсь возвратиться,
Разбить все двери, пересечь пути.
Часы притихли в скорби ожиданья,
Избитых фраз примята колея.
Колода карт, напрасное гаданье,
Под сердцем боль - злорадная змея.
Рубить сплеча – не каждому по силам.
Остыл очаг Любви и вот теперь
Сгустился лед, а не огонь по жилам.
Тетрадь… стихи… Не много ли потерь?
Оберегать руины мало проку.
Очнусь сама, печаль сведя к нулю.
Тебе...

Черный танец хвоста
На песке скорпионы плясали
И предчувствуя близость конца
Своим ядом себя убивали.

Превращала в руины война
Города и в развалины хижины.
И в небесную синь без конца
От пожаров дымы убегали.

Время прятало в белые саваны
Грех земной, приближалась пора,
Наступала эпоха раскаянья.
Словно «си» зазвенела струна.

Этот звук обрывался молитвою
И запела труба в небесах.
Ожидал Землю Суд и Судилище
От него не уйти никуда.

Ты мгновенна и вечна,
Ты руины и дворец,
Ты коротка и бесконечна,
Ты губитель и творец,
Ты все и ты ничто,
Ты начало и конец.

все в прошлом
за пеленой прощального дождя
не опасна обесточенная память

любить вас еще буду может я
мучители мои былые
пропавших привидений лет

из тьмы мне щурятся
улыбки мертвецов и знаки
офелия целует лилию на дне

в уме кручу всю пантомиму
в театре мозга карнавал
руины сердца подпирают спину

и отстраненно улыбаясь
смотрю на вас издалека
с другой во времени планеты

а вдруг мы сбудемся опять
еще помучаем друг друга
всласть

На ласковом балтийском берегу
Лепили малыши песочный город.
"Вам нравится?" - спросил отец. "Угу."
Кипело дело радостно и споро.
Росли дома и башен купола,
По кругу встали стены городские,
Красиво к морю речка пролегла,
Мосты над ней нависли разводные.
По ней поплыли лодки, корабли,
Машины по дорогам... Город ожил.
И паркам даже место отвели,
Музеям и церквям и цирку тоже.
Как пчёлы над раскрывшимся цветком
До вечера творили город крохи,
Глаза горели творчества огнём,
Под "ахи...

Цивилизация сравняла траншеи, аэрация задула следы,
Руины жестоких сражений замыли с годами дожди…

Тогда, уходя в неизвестность, говорили: «С победою жди!»,
Мужики слёз не скрывали и так - все на бойню ушли.

Чем кончились эти баталии, все знают, в книгах прочли,
До сих пор вопросы витают - последствия все ли учли?!

Кто выжил - «плоды» пожинает, кто пал – веленье судьбы,
Вздохнул тихо «Участник» в амбразуре пенсионной четы…

Раз в месяц больным и усталым, смертям непременно назло...

Ты был похож на Одиссея,
Тебе водить бы корабли,
Но древности Пантикапея
Ты открывал из-под земли.

Из года в год, из лета в лето
С тобой копали Митридат
Врачи, историки, поэты –
Большой студенческий отряд.

Предметы древнего Боспора
Им открывались на пути:
Монеты, надписи, амфоры-
Какое счастье их найти!

Руины стен былых жилищ –
Свидетели ушедших судеб.
Когда-то здесь кипела жизнь,
Страдали, радовались люди!

И я сюда еще вернусь,
Как в дивный молодости сон,
И вновь...

свирепствует кали-юга
зверская эра презренья
в голове господа – ад
сотканный из колючей проволоки
воспаленных нервов
мир ужаса
взрывающихся шоковых ассоциаций
вызывающих дрожь от прикосновений
костяных пальцев невидимок
вдруг быстро отдернутых обратно
в угрожающую темноту перво-хаоса
леденеет от страха психея
и молится молится молится
распластавшись на коленях
на дне черного одиночества


в скрипучие двери разорения
въезжает осень на ржавом кадиллаке
не отражаясь в смятых...