Розовеет небосвод

Шаги в лабиринты познания глубин,
Рождественский блеск исполнения желаний.
Вращается мельница звездных картин,
Внушением воздействуя на подсознание.

А год проходящий все эхом зовет,
А год наступающий манит затеей.
Пусть каждый живущий добро соберет,
Ведь то пожинаем, что с радостью сеем.

Заветное время нас лечит в пути,
Заветное слово идти помогает.
И снова готова Родная спасти,
Всех тех кто иллюзии мира питает.

А с неба окликнет полет лебедей,
Окрасит восходом гладь черного...

А мир шумит, а в мире буйство,
Стихии дикой буйство в нём.
И ветер волком воет грустно,
И бьёт, воздушным кулаком.

И буря, как хмельной гуляка,
Ломает, крутит всё и рвёт.
По нраву ей война и драка,
В ней разрушенья дух живёт.

Как стихнет всё, масштаб ущерба,
Понятен станет для людей.
И глупый будет ругать небо,
А умный, жизнью жить своей.

Что быть должно, то неизбежно,
Не отменить стихий разгул.
Мир, то зарёю смотрит нежно,
То в нём ветров свирепый гул.

И в нём сегодня...

Молвила ты, что меня ты не любишь,
И белый свет, для меня враз померк.
Что же ты душу мне, душеньку губишь,
Грустью наполнив, моей жизни век.

Что ж ты надежды во мне разжигала,
Мне не сказав и не «да», и не «нет».
Что ж ты глядела, всегда так лукаво,
Будто меж нас, есть душевный секрет.

Что ж, не люби — видит Бог нет за это,
В сердце моём, на тебя зла обид.
В нём оттого, лишь чуть-чуть меньше света,
И оно чуточку, чаще болит.

Я научусь, с этим жить я сумею,
И в твою сторону...

Поэтический перевод,
Как собака, слепого тянет.
Пахнет яблоком небосвод
Для того, кто пораньше встанет.

И шипение, и накал...
Как отважен и как пуглив ты.
Это он тебя окликал,
Тот, кто менее крупным шрифтом.

За углом, за поворотом,
Поджидает меня что-то,
То ли доброе, то ль злое,
Не пройти мне стороною.

Надо мною в вышине,
Ворон каркает злорадно.
Предвещает беду мне,
И пугаюсь я обратно.

Позади меня дела,
Впереди меня забота.
А вокруг так много зла,
Жить — на свете неохота.

Тень вновь с правой стороны,
Не моя — мы не похожы.
Разных мы миров сыны,
В её мире — одни рожи.

За углом, за поворотом,
Что-то ждёт под небосводом.
Как же я устал ждать бед,
Сил моих — совсем уж нет...

Ветрам свободы уже не вторя,
Забыл про бури, утихли страсти.
Недавно продал родной мотор я,
И лодку продал, и даже снасти.

А раньше, помню, рулил умело,
У рек великих служил курьером.
Плевал я за борт, молва шумела.
Я был пиратом - был браконьером.

Кипели воды, бурлили страсти,
И был велик я, и был я жалок.
Я ставил сети и ставил снасти,
Ловил рыбёшку, дразнил русалок.

С большим успехом я слал в болота
Успешных малых. Туда дорожка!
И слал я к чёрту морского чёрта,
И сам был...

А кто-то где-то упадёт,
И мир кого-то отпоёт,
И синий, чистый небосвод,
Закроет туча сизой сажей,
И душу, взгляд её измажет.

Я отступлю, ты отойдёшь,
Другого за руку возьмёшь
Он о любви подарит ложь,
И ты поверишь, полюбив,
Ведь он не я – ведь он красив.

Лист прошлогодний под ногой,
Он грязно-бурый, не златой.
И пахнет затхлости тоской.
И встречи он не рад с весной,
Ведь он, давно уж не живой.

А в мире вирус и война,
И многим из живых весна,
Печалей горестных полна.
А...

Скорей, я не из тех, кто бегает по лужам,
Чтоб брызгами обдать прохожих озорно.
Я б лето заменил январской лютой стужей,
Однако, вот беда, той стужи нет давно.

Зато пришла жара, а это, ой, как, хуже.
В жару сгорает всё – земля и небосвод.
И все, хотя б разок, не прочь промчать по лужам
И обрести хотят поболее свобод.

Свобода, как жара: съезжают все с катушек,
Ещё чуток парку, и плавятся мозги.
И вот уже весь мир бежит в опор по лужам,
К безумию примкнув невежества штыки...

Яков Есепкин

ЛОТОСЫ ЭДЕМА

• «Эсхатологическая мистерия «Космополис архаики», давно ставшая культовой в российском литературном андеграунде, а теперь и на книжном рынке США и Канады, не может не потрясать. Глобальную трагическую парадигму вполне логично продолжают и завершают такие произведения Есепкина, как «Траур по Клитемнестре» и «Вакханки в серебре». Они уже доступны не только русскоязычному мировому читателю, но и русским элитариям, сохранившимся на постсоветском пространстве.»
О...

Я
по жизни
высОты
и рвЫ
брал,
в голове
идей
этажИ
мостил,
но
своё
направление
выбрал -
неизменное
до
одержимости.



Да,
тянуло
идти
напролом
опасение -
в срок
опоздать,
но
"не трогало"
и
"не бралО"
всЁ,
что можно
в себе
обуздать.



От
небрежно
сорвавшихся
фраз
было
множество
нА сердце
ран,
и
в себе
приходилось
не раз
неуверенность
брать
на таран.



Хоть
порой было
не до амбиций,
но
влекло...