Рим

Конечно, увидимся ещё и не один раз, любил он
повторять неоднократно, перед расставаньем на-
век, (удивительный), удивлялся всему, был такой
человек, радостный, радовался жизни (сам себе)
и своей отчизне, а что ещё надо, (постоянно был
счастлив), покажи палец и будет смеяться полдня,
без плена и частностей, для себя, обобщал всё для
своей личной ясности, ему одному понятной, пре-
красности, видел во всём её, даже в гадком, что
собственно и было загадкой, для окружающих, т-
аких...

Лилово-розовый,
карминно-золотой закат
на догорающем, внезапно-темном, голубом,
бескрайне-тайном небе…
Закат таинственней восхода.
И всё, что было до… - всё не о том.
Полупрекрасное смешалось с безобразным,
и действие не получилось цельным.
Но в круге замкнутом собой исчерпан случай,
и покрывало кармы сорвано, истлело,
пусто и светло, и всё очищено,
и прошлое навек ушло,
себя сжигая безоглядно.
Змея, проглатывая хвост, меняет кожу.
Всё отодвинуто.
Иллюзий монотонных сон иссяк...

Не быть в Мадриде и Париже,
Судьба моя меж гаражей
Пройдёт, а я и не обижен,
Родившись в городе стрижей.

Мне не увидеть Дублин, Лондон,
Но выходя на свой балкон,
Своим безумным счастьем полон,
Церквей услышав перезвон.

Не посетить Афин и Рима,
Хотя наскучила зима,
И тяжело буксует рифма,
Жизнь прозябания длинна.

И путь к Варшаве и Берлину,
Сейчас немножечко взгрустнул,
Не покорит мою судьбину,
Ведь я люблю свою страну.

Не быть в Оттаве, Вашингтоне
С моим простецким...

Твоим мониторам и лицам, сколько их у тебя?
зачем так много, словно медуза ты или мино-
га? осьминога суть, каждый луч имеет своё
настроение и направление чувств, а лучше
морская звезда или просто рыба: мурена, ак-
ула, кит, или «присоска» или вместо лица,
бесформенная масса, …….
- Головоногая, высшая раса?
- Или роса, выступившая, (выпала) на лбу или
на листе, капустном,( время пространство), ус-
тном или письменном слове, (последнем/пер-
вом?) на русской или украинской мове или...

Пятьсот восемнадцатый опус


Бал andante ни тих, ни велик,
Серебристые пифии вьются,
Мел обсид ли, арма базилик
Жжет царевен, сех тени смеются.

Вслед за Алексом вскрикнуть: чего ж
Столь их много и в Риме барочном,
Углич мертв, со парчей и рогож
Кур гонят и цесарок в молочном.

Согляди, как пифии легки,
Дышат негою, вина алкают,
Как шелковых исчадий желтки
В мрамор весело наш истекают.

Пятьсот девятнадцатый опус

В алавастровых чашах ли яд,
Щедр июль на отравы златые...

Во мне всегда живёт любовь к Москве
К её одновременной сложности и удивительной простоте,
К её, в пределах Садового Кольца и кое-где ещё
Совершенно восхитительной, даже божественной красоте,
К тому, как каждый из приезжих недавно
И приезжих давно москвичей
Здесь упрямо стремится к своей заветной мечте
К девушкам всех сортов, славянской и восточной красоты
Которых мы называем русскими девушками,
И этой неповторимой, звенящей энергии жизни в движенье московских ночей
Я сам Москвич, аж в...

- Стиль груб и ничего не кажется,-
говорил он мне сидя за стойкой в
пабе/баре, проходил день в окне, а здесь
всё как бы в норе/на ухабе, застыло, (вре-
мени не стало, поэтому и память была,
(потом), кем-то стёрта), без обстоятельств
и таможен, допусков и ограничений, без
граней, как растёкшаяся капля на стекле,
(от рима до крiма и обратно, (таврида),
тебе понятно/приятно? разговоры о том,
кто кого уважает, (пьяный расклад), тот,
что почти ничего не рождает, сосредото-
чение...

Без ласок и без гроз? без грёз твоих,
воспоминаний? без боя? корабля?
ласканий? и где волна отсутствует,
и штиль? в основе всех порывов,
миль, что пройдены и что пройти,
ещё потом или не надо? и с места
не сходя, награда лишь тем кто
вдалеке иль рядом, расщепим мы
сознанье градом или мечом, всё
покрошим, в окрошку, мир опять
смешим и квасом сверху, невзначай,
смешаем всё, желудка пена, омезом
и креоном вслед, вот собственно и всё,
обед, где пароход и где основа,
вот капитан и вот...

Я – русский! Предки мои - русы,
С окладистыми бородами,
Они писали на этрусском
Лишь нам понятными слогами.

Они водили хороводы
Солнцеворота возле Рима
Заветы Матери- Природы
Замкнув в загадку Аркаима!

Я – русский! Мчались колесницы
В пыли от Инда до Дуная,
Чтобы в тачанках возродиться
И снова – вскачь! И степь – без края!

Я – скиф, этруск, татарин – русский!
И я скажу, чего стесняться?!
Мой дом (вот паспорт - гаплогруппа) -
Все Евразийское пространство!

Андрей Геннадиевич Демидов




ОРДЫ БАТЫЯ НА РУСИ

поэма







И было видеть страшно и трепетно,
как в христианском роде страх и сомнение,
и несчастье распространялись.
Мы согрешили — и наказаны,
так что жалко было видеть нас в такой беде.
И вот радость наша превратилась в скорбь,
так что и помимо своей воли
мы будем помилованы в будущей жизни.
Ведь душа, всячески наказанная в этом мире,
на будущем суде обретёт помилование и
облегчение от муки. О...