Размашистый

Спешит моя строка размашисто и нервно,
Но смотрит свысока задумчивая верба
На суету сует, на перекройку мира.
Что сотворил поэт, подобие кумира?
В поспешности изрёк банальнейшую фразу,
Но подступает срок, ещё не видим глазу,
Где самый первый раз, как будто бы последний,
Повтор и перефраз струит оттенок бледный.
Всё таинство в грехе, не совершён который,
В природе и стихе исключены повторы.
А верба – высока, а слово безгранично.
Природа и строка – они всегда первичны.
Раздавит чадный...

Солидный толстосум. Им избран столик,
Чтоб рядом стулья были все пусты…
Здесь занавес его послушен воле.
Он все купил за "дьявола листы".

- Накройте стол! Все лучшее! И вина!
Убавьте свет! Он режет мне глаза! -
Повелевал прислугой рыком львиным.
- Исполнить все, что я сейчас сказал!

И занавес! Пора уж начать, что ли!
Ну! Где красотки?! Им звонок уж дан?!
На сцене, подчиняясь его воле,
Взметнулись юбки. Зазвенел канкан.

Слащавый взгляд уперся в стройность ножек,
Взлетающих...

Я жизнь писал. На черновик, как оказалось.
Об этом я узнал уже потом,
Когда в блокноте места не осталось.
Писал тогда уже с большим трудом.

Мельчил и сокращал я предложения.
Меж строк писал я, экономил лист.
Надеялся и ждал я продолжения,
Что мне дадут блокнот, который чист.

Но не давали. Я мельчил повторно.
Писал не всё, лишь важное теперь.
Я буквы выводил в конце упорно
И не спеша. Как хочешь, верь - не верь.

В моём блокноте собрано немало.
В начале текст размашистый...

Я отлюблю когда-нибудь

Я отлюблю когда-нибудь,
Но может быть ещё не завтра
И, караванный выбрав путь,
Рвану куда-нибудь внезапно.

Тугой размашистый полёт,
Не сожалея и не плача -
Земля куда-то уплывёт,
А я на Солнце – не иначе.

И Мир, печальный и смешной,
И зацелованный дождями,
Качнётся где-то подо мной
Туманом и колоколами.

В небе ночь зашевелилась,
Ночка тёмная, глухая.
В чёрно платье нарядилась...
Свет в домишках потухает...
Идёт, размашисто шагая,
Погружая всё во тьму.
Свет с испугу убегает.
Не светить уже ему.
Ничего уже не видно.
Всё равно и все равны.
Улыбается ехидно
Рот горящий Сатаны.

Зимней ночью в селенье далёком,
Когда волк завывал за окном,
При коптилке в избе одинокойНачала я невидимый том

Станной жизни, с другими не схожей,
Безграничной, но внешне скупой,
Злая девочка с тонкою кожей,
С оттопыренной нижней губой.

Мне светили несмелые звёзды,
Незабудки толпились в полях,
Рассыпала черёмуха гроздья,
Серый тальк осыпался в горах...

Я бродила по галькам покатым,
Запах снега вдыхала зимой,
Я была бесконечно богата
Детской радостью, жизнью самой.

Тонкий...

И теперь, загнанная в угол, краем живой плоти и
вонзенной иглой сознания понимаешь –
как противен фрак и декольте на обочине пыльной дороги.
Как навязчиво выглядят одинокие пальмы и
как некстати всеобщее голосование, пискливое брюзжание и заносчивость.
Как отчаянно пульсирует в тебе
в другом увидеть отражение,
но оно лишь тускло мелькает и оседает пылью.
Вороватая крадучесть спешки и упреков скольжение.
Об асфальт, напрягаясь, трутся шины,
ершатся щетиной.
Взгляд на...

Есть гении, что дневники писали,
ТАЛАНТ и ДАР они свой берегли
Его несли высОко, над челами.
Строка в дневник, как меткий выстрел – ПЛИ!

Всё в том письме – отчаяния боль,
Страданья, жизни осмысленье,
Размашистая правда, скорбь,
Души полёт и приземленье.

Лишь доброты к собратьям ремесла
Пусть бесталанным, пусть спесивым,
Пусть жалким, горьким. Всем! - им нет числа,
Никак мне не найти, поныне.

Flood-tide below me! I see you face to face!
Clouds of the west – sun there half of hour high –
I see you also face to face.

Crowds of men and women attired in the usual costumes, how curious you are to me!
On the ferry-boats the hundreds and hundreds that cross , returning home,, are more curious to me than you suppose,
And you that shell cross from shore to shore years hence are more to me, and more in my meditations, that you might suppose.

2

The impalpable sustenance of me from...

Кентавра верного взнуздаю -
и вскачь, по жребию Весов.
Мой МиГ выводит в небо стаю
великолепных Гончих псов.
Одним движением небрежным
сиянье Млечного пути
я зачерпну Ковшом Медвежьим
(ну, кто мне сможет запретить?),
на холст, трепещущий под кистью,
мазком размашистым швырну...
Я прописных не жажду истин -
я их и даром не приму.
Но знаю я, что путь мой светел,
и здесь я не калиф на час:
небес я истинный владетель!
Как, впрочем, и любой из нас,
пилоты-асы высшей лиги.
Зачем нас в...