Разговор

Желтеет лес, туманом серым укрываясь,
Коврами теплыми настил.
По мягким листьям я бродил,
Росой с деревьев умываясь.

Немую тишину ловлю,
Вокруг на мили воздух слышно.
И даже я,как будто, лишний,
Вторгаясь, шорох издаю.

Крадусь,едва ногой ступая,
Плыву среди покрашенных берез.
Я осторожней стал всерьез,
В едва заметный фон вникая.

И, на мгновение застыл.

Смешавшись с прелестью лесною,
И слушал листьев разговор.
Что падая с ветвей считали,
В считалки весело играли,
На мхах...

Голод оттачивает обоняние.
Септаккорды весенней воды
импровизируют
с нервами, сексом и алкоголем,
в сотнях редакциях сердца.
Больше, больше заборов,
чтобы пройти насквозь!

Красиво, но бесполезно,
примеряя смертельную дозу
перед кривым зеркалом,
кто-то громко тоскует
о карьере великого странника.

Стихи, для чтения про себя,
как последнее детство,
возвращаются
к, заслушанному до дыр,
берегу моря.
Опускаясь на дно,
между водорослей проводов и тел,
последнее слово...

Чтоб -- поиграть, пошёл гулять
Во двор к ребятам, Коля.
Но, лишь -- зевать, а не играть,
Знать, Коле поневоле.

На детском дворике с утра –
Рассказы о страшилках.
Но, ведь, «страшилки» не игра.
Не интересно шибко!

А, коли, скучен разговор,
Покинул Коля детский двор.
Как говорят, «без спросу»…
Без разрешенья взрослых!

Едва вернулся, а прошло,
Уж времени не мало,
От всех услышал лишь одно:
«Тебя искала мама!»

Как будто, потушили свет…
Казать боишься носу…
Страшней, видать...

Служба каждого солдата,
На смекалку ту богата.
Как-то летом, в час ночной,
Встал солдатик на постой.
Он и голоден и квёл,
Он с тоской глядит на стол.
Только стол тот чист и пуст,
Над столом тот свет не густ,
А старушка перед ним,
Не парит, как херувим,
Перед ним она, как дуб,
Взгляд её совсем не люб,
Бровки хмурит и сопит,
Жадность в бабушке не спит.
Да солдату дела нет,
До её проблем и бед:
- Я, бабулька, есть хочу,
Хоть ворону проглочу!
Только вижу, хнычь не хнычь,
От тебя...

Да, и не свинка это, а мелкий бес, и разговор,
на просёлочной дороге, лез, не выходил из
её головы, (вы пишите рэп? его молвы, слово?),
отпущу, и не надо, ничего другого, (а ему страш-
но на воле,(мал), нет, не надо неволить, если ты
вял, свято место, пусто.... не бывает, потому он
и плачет, потому и страдает? /рыдает

Не так давно, лет сто тому назад,
Благочестивый, молодой священник
Служить был Богу и России рад,
Был смелым, честным и чуждался лени;
С амвона правдой зажигал сердца,
Но, в то же время, зная чувство меры,
В разоблачениях не шел он до конца,
Считая главным торжество любви и веры.
Начальством он замечен был давно:
Его считали умным, безусловно,
Талантливым и даровитым, но,
Уж очень ярким было его слово.
Начальственная мысль была проста:
Пусть порадеет Богу и России
В забытых Богом и...

1.
Приют Аэрофлота – Ашхабад!
Единственный в пустыне город-сад!
В два направления летают самолеты:
Рейс из пустыни – в рай, в пустыню – в ад.
2.
Какое ветреное место – Казанджик!
«Котел ветров» гусару голову кружит:
Мал гарнизон, но много в нем красавиц;
Они славянки, и не знают паранджи!
3.
В Теджене пахнут райским садом дыни,
Верблюды древней преисполнены гордыни;
Здесь благосклонна к Их Высочеству – горам,
Ее Величество - бескрайняя пустыня…
4.
Мой милый город, мой родной...

Ноябрь кутал снегом все вокруг,
И только дом давал уют,
На нежном бежевом диване, обняв подушки,
Не скучно скушать плюшку, и мятным чаем запивая,
О странах теплых помечтаю...
Как пальмы длинные изгибы, уходят в небо высоко,
И солнца ласковые блики, манят на белом берегу,
Бегут к ногам и шепчут волны, морские песни мне поют,
И словно легкий бриз у моря, я с ними, в счастье растворюсь.
А твои крепкие объятья, домой меня сейчас вернут.
И райских птичек сменит, щебет синичек наших за окном...

Ты считаешь себя лучше всех,
Только в том ты ошибся жестоко.
Вызывал не восторг ты, а смех,
Шуткой глупой своей, недалёкой.

Ограничен и пуст разум твой,
Пустота станет лишь пустотою.
В ней живёшь ты, любуясь собой,
В себе глупость, назвав чистотою.

Что ж, отчасти ты прав — не отнять,
У тебя то, что ум чист — он пуст.
Лишь к себе, ты любовь можешь знать,
Ты других не испытывал чувств.

Ограничен ты, глуп и спесив,
Но при том, примитивно хитёр.
И начальнику льстишь, угодив,
С...

Как тоскливо не видеть усталость
Твоих дряблых измученных рук.
И тревожно давить в себе жалость,
Вспоминая рубеж смертных мук.

Шли по жизни как дождик с грозою,
То шумел, то сверкал разговор.
И вот этой промозглой весною
Ты ушла, оставляя укор.

За бестактность, упрямство, попреки,
Нежелание душу понять.
Как порой мы бываем жестоки.
Забываем отца, учим мать.

Лишь потом, нагулявшись по жизни,
Когда осень блестит сединой,
Отдаваясь всецело болезни,
Вспоминаем их облик родной...