Разбитая тарелка

Астральный свет.
Что может быть страшнее?
Невинной красоты
поющая спираль.
Сведя на нет
забытые траншеи,
я уношу мечты
в синеющую даль.

И что с того,
что я небезнадёжен?
Я не прошу простить
меня за хвастовство:
за баловство
я поплатился кожей,
пытавшейся прикрыть
слепое естество.

Опять взалкал
во мне мой дух постельный,
и на траве Судьбы —
разбитое стекло.
Среди зеркал
я вижу крест нательный:
я не совсем забыл
то, что меня влекло.

Почти угас
мой безупречный шарм...

«Жив-здоров, лежу в больнице», —
Было сказано когда-то.
В коридоре — медсестрица,
А вокруг меня — палата.

Костыли стоят у стенки,
А на столике — водичка, —
И — разбитые коленки,
Кости-связки-перемычки.

Как же это всё случилось? —
Посидеть не мог в покое?!
Что со мною приключилось
Неприятное такое?

На фиг я по скалам лазал!..
Вот сдались мне эти горы!..
И теперь — как о проказе:
Слухи, сплетни, разговоры...

..................................................

...Вот и...

Мне надо влюбляться, наверное, в день раз десять,
Босыми ногами под утро бежать по росам,
У берега Леты остаться с тобой раздетым,
Чтоб скрыться от тех, кто построить готов по росту.

Мне надо рождаться, наверное, каждый вечер
И плыть по фарватеру следом за звёздной стаей,
Разбитое сердце поставить на вечный нечет,
Со льдами Антарктики в южных морях растаять.

И если волна мои мысли накроет штормом,
И если пощёчины бич будет слишком хлёсток,
Сойду на перрон незнакомой совсем...

Она живет, и ей трудно о себе рассказать,
Ее упорство и вредность не дадут доказать
Свою ценность и нужность, доброту и отзывчивость,
Все ссоры, конфликты посещает обидчивость,
Персонально - отходчива и морально сильна,
Но на душу и мысли немного больна,
Может молча любить, ненавидеть тайком,
В мафии чуткий и опытный ком,
Сложна на судьбу и очень ранима,
Не покажет другим, но они будут гонимы,
На ум не глупа, к людям открыта,
Но часто остается с разбитым корытом,
При людях ни капли...

время – тонкая струйка золота
в песочных часах
пространство –
ветер разбитый о скалы
сквозь пространство и время
я ищу твою боль
твой страх
потерять нить рассказа
о нас

я лечу их безвременьем
многомерностью света
в глазах влюбленного вечера

***
дождь
и
ты –

музыка зазеркалья
отраженная в озере
пресных дней

***
ты срываешь полынь
ты рисуешь углем
ты дрожишь ноябрем

скользко
от слез
и ласково по-кошачьи

Воздух становится
Всё тяжелей,
Словно он сложен
Из серых камней
И где было тепло,
Там его уже нет,
И вместо слов
Только эхо в ответ.

Камнем на камень
Воздвиглась стена
И Больше не виден
Тот свет из окна
Нерешенный вопрос,
Неизвестность причин
А вокруг хмурый город
И скрежет машин...

Чувства загнаны в клетку,
И в сторону взгляд,
Это ранит так метко,
Словно тока разряд.
И стучась в эту стену
Сбил руки я в кровь,
Безразличия время
Пришло ко мне вновь.

Что же делать...

О, вечнозеленое пьяное лето,
ты цветешь в моем сердце горячим рубином
закатной пасти дракона,
ты разносишь паучьи сети
пламенных вихрей задернутых штор
любовников мессалин.

Как в черной степи цыганского взгляда
я преломляюсь в крови
твоих рудников.
Ты носишь наряды
любви,
любви недостойной,
чтобы писать о ней здесь,
вот так,
без сумбура и страсти
грешных огней светлячков
на обнаженной
груди
мрака.

Медовой тоской обдают меня
твои ветра
у подножия серых бульваров...

...Иду по незнакомым улицам.
В округе нет машин и тишина,
Прохожих нет и нет ни звука.
Казалось бы, какая скука,
И в тоже время красота.

Большие крыши теремков стремятся вверх,
И пиком небо протыкали.
И были те, что выше всех,
Их крыши ярче всех блистали.

И я по улице иду,
И скоро здание примечаю.
И,буд то, в детском я саду,
Детишек маленьких встречаю.

А детки славные вполне,
Но, лица были повзрослее.
Они сидели на траве,
Я разглядел их пояснее;
Что детки взрослые уже...

Вот так и получается,
Что в независимости от результата,
Окончательные выводы приходятся на потом.
И толи это так выдумано,
Толи так кому-то надо,
Но конечные дороги приводят в роддом.

Так и получилось с безумной Марией,
Подсознательно надевшей на себя венец,
Что в итоге осталась она пасти свое стадо
Дряхлых, отощавших овец.
И все вроде бы и начиналось, как надо:
Заброшенное прошлое и красавец вдовец,
Хатынка в селе была успешно променяна
На двухэтажный городской дворец.
Платья...

В тумане синем на рассвете
И под берёзой у ручья.
Я вспоминаю вновь о Свете –
Но до сих пор во мне печаль.

Пишу тебе одной я песни,
Чтоб знала то, что не забыл,
Я о тебе разбитым сердцем
И как душою полюбил.

Вот годы детства пролетели
И нам уже под тридцать лет.
Куда ни глянь кругом метели,
Ты напиши и дай совет.

Как жить на этом белом свете
Не видя много лет тебя?
И в одиночестве рассветы
Встречать под трели соловья?

Хотя и знаю, что не скажешь
И не напишешь пару строк...