Психея

- Однако дочь царя
- Красивее Венеры:
- Прекрасна, как заря,
- Хорошие манеры!

- Давайте почитать
- Психею, как Венеру!
Простой народ и знать
Венере портят нервы.

Богиня в гневе: «Ложь
- Разносят люди всуе,
- Как будто в сердце нож,
- Я всё перетасую!"

Страшна Венеры месть
И ярости лавина,
Слова богини – жесть:
- Не всё тебе малина!

- Отравленной стрелой
- Убей, сынок, Психею!
- Не то я стану злой,
- Кругом вражду посею!

Амур кивает: «Да!»
Но сам влюбился - Боже...

Что ты видишь, что считаешь увиденным, виденным?!
Не касайтесь ничего, если это не любовь...

Лист падает, что-то пролетает мимо...
До тех пор, пока глаза выглядят созданными,Пиши!
Пиши о розе, о каплях росы, что стекают с её лепестков,
Проси её цвести в твоём стихомолении
Несмотря на то, что вокруг уже осень.
Поэзия - бог и богиня, идущие сквозь сад Садо.
Титульный лист его исписан именами ангелов и демонов,
Роспись кнута отбивает каждый абзац,
В почтении капает воск на их ладони...

О, Господи, в который раз
Такая дикая развязка,
И на растоптанный рассказ
Не соблазнится больше сказка.

И больше не согреет нас
Своим дыханием психея:
Уходит словно свет из глаз
Душа из тела, сожалея

О всех покинутых в пути,
(Не познанных и не познавших).
О, Господи, за всех прости
И отпусти грехи топтавшим! (1993)

поздней ночью, звёздной, полнолунной..
распущу косу я на ветру
и в одной ночной рубашке алой
в поле росное я босиком уйду….

под светилом полным старой тайны
я ладошки в небо протяну
затяну мотив я заклинанья
и в хрустальной склянке влагу соберу…

и потом…набегавшись по полю
прочитав раз сто свой наговор
я приду…к тебе..такому сонному
влагою из склянки оботру..

чтоб душа твоя всегда звенела
на ветру чтоб все слова лились
чтобы сердце песнь любви лишь пело
спи...

свирепствует кали-юга
зверская эра презренья
в голове господа – ад
сотканный из колючей проволоки
воспаленных нервов
мир ужаса
взрывающихся шоковых ассоциаций
вызывающих дрожь от прикосновений
костяных пальцев невидимок
вдруг быстро отдернутых обратно
в угрожающую темноту перво-хаоса
леденеет от страха психея
и молится молится молится
распластавшись на коленях
на дне черного одиночества


в скрипучие двери разорения
въезжает осень на ржавом кадиллаке
не отражаясь в смятых...

Небо – в синих квадратах,
а на чёрной земле –
- голубиное братство
на едином крыле.

Вместе кормятся стаей,
вместе в небо гребут,
всё, мне кажется, знают,
и в согласии живут.

На стыковке с землёю,
потолок – небеса,
перья их не холёны,
но нежны голоса.

В сером парке скамейки
изогнулись в спираль,
кто-то цедит – Налей-ка –
кто-то целит в букварь.

На мальчишек старуха
всё скрипит, как кровать.
Стая – чинно и с брюха,
ей на нас – наплевать.

Провожаю глазами,
свист...

Морские пейзажи,- романтики грезы,
Отвесные стражи,- морские утесы.
Бушующей страстью, безбрежные воды,
В неведомой власти могучие волны.

Порывами ветер, цепляясь за гребни,
В мерцающем свете, луны образ древний.
Холодные брызги, и хмурые тучи,
И паники мысли, с сознания кручи.

И держит штурвалом Победа над телом,
И как не рыдало,- послушно меж делом.
И злится стихия,- не властна над нею,
И бьет посильнее, и терпит психея.

Бессильна ,однако,- просвет горизонтом,
Божественным...

Я слышал - мне шептали в ночь тебя,
Тебя шептали словно торопились.
И я забыл когда меня убили,
И вновь воскрес.
Всё падшее на землю не умрёт,
Язык любви, как сумасшедший дом,
Одержит нас и нами лишь спасётся.
Ближайших маргиналий звук собьется,
И вскрикнет слово и найдет перо.
Дельта апострофов в оранжерее тела
В твоей душе уже созрела...
Губами пробует Психея строки слёз.
Ты вычтешь нас из Своего Альбома
Гортанных алых невесомых...
И буквой не читаемой забьется
В предсердии...

Где времени наперерез
Так тонко и так обнажённо,
Где взмахи альтов
Как глубокий поцелуй
В твоем кровосмешенье с скрипкой...
Струнная легкость...
Я давно так не дышал!
Ночь резонирует над альвеолами касаний,
В безмерностях и расстояньях
Вновь растворений маленькая смерть.
Ханами сердца моего -
Сочится звук, отдав мгновенью умиранье звука...
Ловец огня... сквозь хрупкость нотных ликов
Я именую жизнь летальностью тебя,
Именованием забывчивости чтенья
В земных обычаях с их хищностью...

Кровосмешенье красоты по дугам вен,
Магией смертных тронута Психея...
Звуча, как прежде, литерой нагой
Зачитывает поимённо семя.
На ход истории кровоточащих стоп,
На репетицию последнего катрена
Нам всем оставлено неосквернённым место
В той тишине, где ночевал покой,
Где черный лист весь белый от весны,
И мерзлых губ оттаявшие звуки,
Там, где цветет вино, и алые сады
Ложатся андрогинно в руки.
Свеча, вновь нежность бабочек твоя!
Как долго их тепло искало веру...
И Эрос и Танатос...