Проклятый

Все в этой жизни очень просто:
Клубы. Мальчики и Водка.
Но почему теперь ей сложно,
Как будто выбил кто-то пробки…
Снежинки. Мелочи. Платочки.
Глаза влюбились в потолок…
Слезинки. Тушь. Засохшие цветочки.
Не чувствует промокших ног.
Недели две уж не спала,
И ей теперь плевать на это,
Всего раз в жизни поняла,
Что без него нет в жизни света!
Обиды заковали в кольца,
И телефон разбила вновь,
Перегорело в душе солнце…
Вот черт! Проклятая любовь!
Реальный мир живет и дышит,
А...

Свеча горела на столе,
Сжигала все воспоминанья,
Что остались в той судьбе,
Того жалкого созданья!
Слезы капали на стол,
Танцевали танец «Танго».
Тень их падала на пол,
Пламя бушевало жарко…
Парафин, и кровь, и слезы –
Все как дерево горит,
Вместе с ними пылают грезы.
Сердце нежное болит!
Свеча потухла на столе,
Проклятья дымом покрывая,
«Есть и лучше на земле…!» -
Она, рыдая, повторяла…

Жила-была злая Собака.
Рычала она и кусалась.
И все разбегались от страха,
Как только она появлялась.

В подвале жила, без окошек.
Внезапно во двор выбегая,
Пугала прохожих и кошек,
Хрипя, от надрывного лая.

С большими бродячими псами
Вступала не раз в перепалку.
И в поисках пищи, часами,
Могла она рыскать по свалкам.

Хозяин ее - слесарь бывший,
Отдавший заводу полвека,
Теперь же, был попросту нищий,
Хромой одинокий калека.

Ходил он с трудом, задыхаясь.
И пил, напивался...

Совсем, совсем немного сил,
Совсем немного тоски, боли-
Ошибка хуже мне неволи...
Ведь о мечте я не просил.

Судьбе как будто не сказал-
Она дала надежду полюбить...
Ушла, закрыла дверь. Забыть,
Мне не дано - и я пропал...

А ты сидишь, терзаешь душу,
Нет, не свою - она моя.
Как будто в пламени огня,
Покой твой больше не нарушу.

Да я молчу... Стихи пишу...
Не зная как завоевать,
Кого простить, кому сказать.
Себя проклятьем накажу...

И медленно я погибаю,
В таком обличье...

в затопленном городе проклятых
захлебнулась любовию скрипка
сезон кислотных дождей

Он был растерян
и избит,
но, слава Богу,
не расстрелян...
На вид...
Обычный был на вид
крестьянин ближнего сопэли*.
Мы говорили о войне -
об этой странной и проклятой...
О том, как страшно на броне
сидеть, осколками помятой,
когда несется бэтээр
по бездорожью у Гумисты,
и командир, от страха сер,
орет оглохшему радисту:
ну, шэни дэда**, вызывай...
да вызывай же минометы!..
А впереди - ворота в рай,
куда ушло уже полроты...
А впереди - огонь и дым...

Свои мысли оставлю я на серой бумаге,

на размытых узорах и на лезвии шпаги,

на красивых губах, на моих вдохновеньях,

на забытых мечтах и простых сноведеньях.

Голубые глаза много могут увидеть,

много тайн сохранить, много встречь ненавидеть,

могут слезы пролить и оних тоже могут

очень скоро забыть и о прошлых невзгодах.

наша ранняя жизнь не покажется адом,

не убьет миражи, ей ведь это не надо.

птицы жалость склюют, улетят без оглядки,

много слов забирут, оставляя...

Июль, июль... Упасть в пруды и кануть,
пропасть безвестно, словно поцелуй...
А зноем злым расплавленная память
стекает в пыль проклятьями. Июль...
Плывут в вареном воздухе предместья
больные бесприютом воробьи,
несут прохожих, как дурные вести,
асфальтовые липкие ручьи,
а над Москвой течет невнятный запах
смертей нелепых в толчее метро.
Июль, июль... Макушка летних страхов
уставших арлекинов и пьеро...

Черному ангелу так тяжело!
Каторжный труд Бог взложил на него.
Люди не видят крылья и нимб –
Рога и копыта мерещатся им.
Чудятся хвост и черная шерсть,
Будто бы хочет он душу их съесть.

Черному ангелу – сложная роль:
Должен помочь, но приносит и боль.
Не понимая, что это к добру,
Люди злословия шлют и хулу.
Только проклятия слышит он вслед
Вместо: «Спасибо, что спас нас от бед!»

Черному ангелу - злая судьба,
Белым не стать ему никогда,
Белых не слышат грешные уши -
Порочным...

Ночь на исходе, Иисус в молитве,
Вокруг прекрасный Гефсиманский сад,
Но не пришёл конец духовной битве,
Привёл Иуда воинов отряд.

Был схвачен Иисус, Его связали,
Как будто на заклание овцу,
Ругались те, которые держали,
Закрывши, ударяли по лицу.

Хулили очень многие обильно,
Вели Его, и следом шёл народ,
Чтоб к Каиафе привести насильно,
Он был первосвященником в тот год.

И Анна вопрошал, первосвященник,
Подробно об учении Его,
Ответил Иисус, хотя был пленник,
Что тайно не...