Привкус полыни

Листву теряет старый клён-
Свидетель наших давних встреч.
Забыта гамма тех времён…
Той страсти привкус не сберечь!

В мечтах купались, счастья дым
Окутал плотной пеленой…
Всё это в прошлом, жизнь, увы,
Внесла в мечты мотив иной.

Нельзя печалиться, не вдруг
Случайность - частый гость в пути.
Тепло твоих надёжных рук
Пыталась я в других найти.

Прервут осенний вальс дожди,
Замёрзнет старая листва.
Озябший клён шептал: «Дождись…»
Но ветер те унёс слова.

Прости меня за все мое,
Бессмысленное, тем немое,
Что чуткое душе, твое,
Жило как будто бы глухое.

За тонкий ненароком смех
И брошенную следом жалость,
За тушь, растекшуюся с век,
Слезой очерченной усталость

За неуменье говорить «прости»
Обычными словами,
За то, что только полюбить
Те солнца, взросшие меж нами,

Так сложно, ты меня пойми –
Друг другу мы повинны верить
И толку нам от той любви,
Которую смогли развеять

Безверие и страх вины,
Мне больно, этого не скрою,
Но...

Оловянный солдатик устал,
Он уснет металлическим сном.
Обнимая безделиц развал
Опостылевших, тонким плечом
Не сумев и сегодня пробить
Тишину жестяную коробки,
Чтобы выбраться в ливень
И пить, из танцующих луж
До икотки,
До озноба и слез, окунув
Оловянные волосы в воду.
Пережившую множество гроз,
Очищавших от скверны природу...

2

Оловянный солдатик умрет
На постели из выцветших марок,
Прижимая к груди самолет
Пластилиновый.
Дедов подарок -
Перочинный источенный нож...

Мы начинаем белую повесть –
Первозданность листа и ничего искусственного.

Мир полнится Тайной.
Звуки все неслучайны. Встречи отчаянны…
Утончаются на Черте…словно кричишь мне,
А я не слышу…
Ты припадаешь к стылой земле
И ощущаешь под почвою ток и тепло,
Будто бьется в висок ее ЕСТЕСТВО.
Мы раздвигаем Небо трагедий
И подбираем ключи к отжившему архетипу,
Падает ржавый засов,
Мы меняем с тобой архетипы,
Чтобы вновь слышать.

Радуясь чистому снегу и воздуху,
Мы замираем в одной...

Рестораны захолустные,
Городки провинциальные.
Песни длинные и грустные,
Медленные, танцевальные.
Скатерти цветут несвежие,
Простоватость на лице.
Настоящие подснежники
В удивительной пыльце.
Пригубляется неловко
Прочный мухинский стакан.
До пяти – ещё столовка,
До полночи – ресторан.
Посетители в рубахах
Всё расскажут о душе.
Разговоры не о баксах,
О мозолистом гроше.
И уютно и не странно,
«Натюрморт» глядит со стен.
Истина на дне стакана,
А поверх неё – портвейн.
Гонора или...

Трагические спутницы поэзии,
Пылится шлейф давно, издалека.
Две русские извечные болезни,
Тоска и водка,
Водка и тоска.
Среди дискуссий, споров и вопросов,
Кресты, кресты
Из елей и берёз.
И умолкают умник и философ,
Пугаясь от невыплаканных слёз.
Тоска глуха,
А водка льётся, льётся,
Махнуть рукой – дорога коротка…
И бабьи плачи
С привкусом сиротства
И та же неизбывная тоска.
2007г.

Когда мне время застит очи тьмою,
А Бог укажет путь в иную тьму,
Я и тогда слабеющей рукою
Твою найду и, как смогу, сожму.
Не уходи, побудь еще со мною,
Сегодня день не делится на час.
Одно мгновенье картой козырною
Соединило, разлучая нас.
Я все прошел, и все давно изведал,
Вкушая взлет, я падал тяжело.
Моим невзгодам, радостям и бедам,
Не помогло случайное тепло.
Жил на авось, надеялся на счастье,
Как бревна перекатывал слова.
А за спиной, как липкое участье,
Катилась вслед...

Нынче окна распахнуты в ночь,
Звёзды путь неземной указали.
Так бессмысленно воду толочь,
В темноту упираясь глазами.
Всё прошло.
Отгорело давно.
Отцвели, словно яблони сада.
И в открытое наше окно
Горько веет ночная прохлада.
Упоительно липа цветёт,
Пух качается над проводами.
Млечный Путь испаряясь течёт,
Задевая о звёзды краями.
Кто нам сможет с тобою помочь?
Тишина уподоблена крику.
Скоро кончится летняя ночь,
Запах липы и горечи привкус.

Серое солнце, прохладное утро,
кухонный свет, словно привкус абсента,
ветер – девять метров в секунду,
влажность воздуха – сорок процентов.

Пыль на висках, пустота переулков,
голые ветви, как скользкие тени,
через стекло, детским рисунком
тянется неба свинцовая пена.

Гул понедельника, эхо апреля,
сводка погоды – словно семь пятниц,
кошка свернулась клубком на постели,
мышью шуршит весенняя ласка.

Вне парадигм, пространств, идей, материй,
Эмоций, мнений, - умиротворен,
В своей Единый грезит колыбели
С конца безвременья, начала всех времен.
И представляет улицы и толпы,
И дней цветных безумный хоровод,
Погоду, суетность, простуду, кривотолки,
И череду чудес не в свой черед.
Однообразных снов тугая связка
Пленяет, нескончаема, пока
Играют в игры, одевают маски,
Сидят в окопах и на чердаках,
Идут войной, испытывают горе,
Перемежают дымом табака...
И бутафорской крови льется...