Пожелтевший лист кленовый

Дай мне, Земля, свои силы,
Видишь, любить я устала,
Ночи проводит с кем милый?
Я же сама убежала…

От колокольного звона,
От пожелтевшего сада,
Яблоком пахло у дома
И золотым виноградом.

Всюду твое отраженье:
В гроздьях, в дожде и в росинках,
Мутится воображенье:
Я – человек-невидимка?

Вот почему избегаю
Наши тревожные встречи,
Скажешь: «Ты стала другая»,
Мне быть другой даже легче.

Я б не ушла, ветер вольный,
Если б так не было сложно:
Видеть тебя слишком больно,
Жить...

В пляске ночей и дней
Думать о смысле не хочется,
Выйду из мира теней
Скрасить твое одиночество,

С ветки на ветку спеша,
Мой пересмешник все мается,
С клетки на клетку душа,
Тщетно от мата спасается,

Первый декабрьский снег
Выпал нежданно-негаданно,
Счастье находит не всех -
Все забывают про главное,

Теплые строчки с утра
Не отогреют прохожего -
Просто ворвалась зима
Из пожелтевшего прошлого.

Ты тогда еще была несвободной
И поэтому ответила: «Нет!»
Заходила ты в автобус до Гродно.
На Кубань родную я брал билет.

Парк запрудили ромашки,
Нас опьянял аромат.
Словно беспечные пташки,
В рай мы летели и в ад.

А потом мы повстречались на пляже,
И опять ты непреклонной была.
Отказалась ты от помощи даже,
Когда очень далеко заплыла.

Парк запрудили ромашки,
Нас опьянял аромат.
Словно беспечные пташки,
В рай мы летели и в ад.

Как то вечером ты плакала в сквере...

С Горбачовского пинка - Ускорения
Коренные в мир пришли изменения.
С грязи в князи и обратно товарищи
Обрели себе другое пристанище.

Навели порядок в Думе Япончики,
И присвоили себе полномочия
Перекраивать законы и кодексы,
От всесилья чуть не лопнут от гордости.

Принимают подношения пачками
От чиновников, китайских болванчиков,
Что по сущности своей дебилоиды,
В послушании зато монголоидны.

Позабытое давно - Кушать подано -
Возрождается в сознанье у подданых.
Веси ближние и...

наплевать, это всё на потом
и война и кастрюль с котом
с неба смотрит зрачок не трезвый
пожелтевший и чуть облезлый,

что ты мила ходишь злая,
то не я грехи отпускаю

2
где обиды там и раздоры
мы крадем себя - мы воры
зеркало не виновато
отражение, что горбато

сутками врёт телевизор,
и нас к себе ждет провизор

3
потружусь я поднять свой зад
мне б коленом в него поддать,
чтоб летел, где дубы и клены
вырублены и сожжёны

нафталином себя присыплю
плохо пахнет?... ни чьё...

Я так хочу сказать - прости,
Но затеряется в толпе
Мой голос. Умерших пути
Хребет разрезали судьбе.
Я в снимках пожелтевших лет
Увидел больше, чем дано:
Жизнь, соскользнувшую в кювет,
В тоску открытое окно,
Ворону, рвущуюся в высь,
Орла, парящего в высях.
Кошмар, прошу тебя, не снись -
А сны по-прежнему грозят,
И високосен каждый год,
И кровь желает видеть свет,
И раскаленным утюгом
Дорожный светится кювет.
Я весь проклятьями обшит,
Мне порча облегчает дух,
И лишь в полуночной...

Мы писали кровью на влажной бумаге ночи портрет предвестия мая,
До звезды восхода, до кровавой купели востока,
Последним штрихом опрокинувшей теплое небо в наши сердца.
Угольная сырость асфальта, словно каменная роса, кажущиеся холодной пустыней коробки домов.
Я не могу остановить пурпурную жидкость, льющуюся на пожелтевшую бумагу
Утренних ветров, я не в силах прервать родниковую песню раненой плоти весны.
Привкус вчерашней любви плачет гранатовым ожерельем отражения глаз, алмазная соль...

Уснувшей на болоте лягушкой я созерцаю календарный
распорядок смены времен года в оконной раме
третьего тысячелетия, партитуры летней опрелости,
снежные зарисовки таежного многоголосия, осени рваное
золотое белье и желе весенней, малахитом
простуженной, радуги. Я меняюсь, теряю в воде свое отражение
и обретаю новое, но, кажется, все остается в нем, как и было,
как неизменная призрачная архитектура античных руин в движении
синей тяжести неба, все та же монументальная хрупкость,
все...

Загорается западом ветер.
Смоль стреляет по шапкам лесов,
смоль твоих и моих одиноких
глаз усталых, усталых, как дети
в этой пенистой влаге рубина,
в этом песенном море без слов.
Мы наверно умрем и растаем
пожелтевшей травой под дождем,
мы, наверное, что-то не знаем,
мы, наверное, и не вдвоем,
только это все – призраки лают,
только это все – ночь плетет страх.
На губах твоих ветреных тает
мое слово и солнечный шаг
под обрыв, под чуть видную кромку,
за которой нас ждет серость зим...

А жизнь моя, как старая газета
Где все от "А" до "Я" как на духу
От новостей, и объявленья лета
До мелких передвижек на верху

верстает время мелкими шагами
колонки неприглядных новостей
а где то под февральскими снегами
уснула осень, в отзвуке дождей

А жизнь моя, как старая газета
Где все от "А" до "Я" как на духу
открыта где-то новая планета
высокий чин погряз весь во греху

и я читаю эти строки жизни
как будто бы моей и не моей
и этот праздник обреченной мысли
пришел...