Пожелтевший лист кленовый

Девушку, совсем ещё девчонку,
С мягкою улыбкой после сна,
В форме школьной, с бАнтами и чёлкой
Увела безжалостно война.

В медсанбатах фронтовых походных,
В городах, пылающих огнём
Всех солдат израненных, голодных
Возвращала к жизни день за днём.

Маленькими ловкими руками
Бинтовала раненых, слепых.
Сколько писем написала мамам
За безруких пареньков седых.

На шинели ордена, медали,
Выправка военная и стать.
Только деток руки не держали,
Не успела деток нарожать.

Всех, кто...

Мы сегодня не пьём за гармонию, радость и счастье,
Нам уже не уйти после третьей в недельный загул.
Я последний подарок надену тебе на запястье…
Рядом тихо стоит для любви неоседланный стул.

Я запомню тебя горделивостью слов беспощадных,
Обречённостью слабых попыток уверовать в сны.
Я запомню тебя ожидающей в душных парадных,
На стекле запотевшем рисуя остатки весны.

Тут не раз ещё будут слезами разбавлены блюда,
И поспешные стрелки часов добегут до конца.
Мы уходим по разным путям...

Жизнь бежит, считая годы вёснами,
Боль и счастье, отмеряя поровну.
Дети выросли и стали взрослыми,
Упорхнули из гнезда на сторону.

Старый пожелтевший снимок в рамочке,
Где глаза в глаза, как синь студёная.
Юноша в очках и в шляпке дамочка –
Юные, счастливые, влюблённые!

Их судьба, как книга интересная,
Читана от корочки до корочки.
Птица-жизнь – кудесница известная,
Выставила им по две пятёрочки.

В волосы лебяжий пух насыпала,
Лица их морщинками завесила.
Знать, нелёгкая им...

Узнаём строчки жизни по первым и чистым словам,
Где-то слышали их на далёких бескрайних просторах.
Узнаём свет души, что укутался грустью в глазах,
Завороженных временем, что перемелется скоро…

Узнаём запах пыли, как отзвук забытых утрат,
Он, ворочаясь в памяти, вновь пробивает препоны.
Те, кого не узнали, из вечности нам говорят,
Наклоняясь до корня зелёными ветками кроны…

Узнаём то, что знали когда-то, срывая забвенья печать,
Отрезая тумана холодную длинную кОсу.
Гладим тихо...

Всё бежали от Любви, спотыкались,
Удалялись, словно страх углядев,
На бегу слова из песни терялись,
Разливали на песок свой напев.

Головой крутили - странности странные...
Нет деревьев, пни одни, да трава.
Как дорогу выбирать?.. степь туманная,
Да от карканья болит голова…

И, устав бежать, однажды, присели,
На сухой и пожелтевший пенёк,
И тихонько так, из сердца, запели
Чудо-песню, что ведёт на восток.

Всё бежали от Любви, удалялись,
А Она в сердца им песни всё шлёт…
Да...

На мечты полустанок, весь поросший травой,
Я сошёл утром рано, весь помятый, чужой,
С многодневной щетиной, пожелтевшим лицом,
С недовольною миной осмотрелся кругом...

Нет. Не так. Быть не может. Разве это моя
Возлелеяная в грёзах ночи земля?
Нет перрона, и шпалы – гнилая труха…
Разве ходят в такие места поезда?

Но название станции ясно гласит,
Что я там, где хотел, где надеялся быть.
Только нет здесь мечты,– не попутал ли бес?
Всё пеньки да корчи, синий лес, тёмный лес...

Третий день дождь уносит строку за строкой…
Пожелтевших иллюзий кружится листва.
Ветер мерзко свистит, нарушая покой,
Сквозняком выдувая из текста слова.

Третий день не горят фонари на углу.
Спотыкается взгляд о проплешины глав.
И абзацев провалы сползают во мглу…
И сливаются буквы в невиданный сплав.

Третий день истребляет сорняк запятых
Мой корректор на поле нескошенных трав,
И равняет причёску метафор витых
Вкус - неверный стилист и слепой костоправ.

Прошло, осыпалось, растаяло…
Лишь пожелтевшая листва
Свои печали мне оставила,
Да поседела голова.

Мелькнула жизнь одним мгновением,
Мир, приоткрыв едва-едва,
И искушая прегрешением.
Лишь поседела голова.

Любила, верила так искренно,
Искала нужные слова.
Жизнь так прекрасна! Это истина.
Пусть поседела голова...

Старый клавесин, изъеденный веками,
С пожелтевшим строем клавиш,
Тихо шелестит сонатными штрихами,
Он дождю забвения товарищ.

Он окутан тайнами былого,
Погруженный в сон воспоминаний.
Как посланец измерения иного –
В сердце слышит шепот мирозданья.

Множество задумчивых талантов
На нем пыл свой вдохновенно отыграло
Водопадами пассажей-бриллиантов,
Пока их в живых не стало.

И витают отголоски звуков
Миражами скоротечных исчезаний.
Одиночества терзает мука
И прощение последнего...

И всюду даты роковые
Незримо правду говорят.
В пространстве вехи часовые
Суды безжалостно творят.

И дата смерти и рожденья
На пожелтевшем лоскутке
Доносит ярко откровенье
О тех, кто жил миг на земле.

Но только жизнь, судья немая,
Даруя вечности закон
В круговороте изнуряя
Карает нас как скорпион.

Из века в век дни роковые
О прошлом правду говорят.
По ним потомки не слепые
Поймут наш мир, и все простят.