Полупустой вагон электрички

Полупустой вагон электрички...
А у окна девчонка сидит.
Взгляд грустный и в руках её книжка...
А электричка по рельсам вдаль бежит.

Стучат... стучат по рельсам колёса...
Мелькают за окошком фонари.
Отчего же загрустила ты девчонка...
Отчего... твои глаза полны тоски?

Полупустой вагон электрички...
А ей... совсем не хочется читать.
И перелистывая пальцами странички...
Девчонке хочется... от боли закричать.

Скатилась по щекам слеза на книжку...
Сегодня снова он не позвонил.
А...

Электричка, на гусеницу похожая,
Отпела на стыках и скрылась вдали.
Провожающие стали снова прохожими
И, кто куда, по делам побрели.

И только женщина растерянная
С грустью в глазах одиноко стоит.
Ну что поделать – ошиблась со временем
И больше уже никуда не спешит…

Рвались попасть мы в электричку жизни
И в ней занять удобные места,
Но многих поминаем лишь на тризне,
И полка нижняя давно пуста.

Судьба по рельсам просквозила ровно,
И на перроне жизни я одна,
Но в тамбуре последнего вагона
Фигура одинокая видна.

Мы раньше ехали в одном вагоне,
Друг друга не касаясь рукавом,
Боялись, что любовь нас током тронет
И на разъезде выйдем мы вдвоем.

Боялись мы любви как наважденья,
У каждого свое купе, свой дом,
И надо же, какое совпаденье...

Колёсами отстукивая такт,
Растаяла за горизонтом электричка,
И настроение угасло так,
Как гаснет при порыве ветра спичка,
И в душу вдруг нахлынула тоска …

Ты в поезде сейчас - я на перроне,
Ты уезжаешь, я же - остаюсь,
А говорливые соседи по вагону
В прах разобьют Тебе прощанием
навеянную грусть
И обо мне Ты по дороге вряд ли вспомнишь …

Ты мыслями давно уже с родными,
Ты вскоре гордо вступишь в дом родной,
А я пойду, ведь мне отныне
Остался город - серый и чужой.
И я в нём...

Кто – то дергал струны, кто – то пел куплеты
И просил на шляпу, бледный и больной.
Тонкие причуды, женские браслеты,
Маленькие четки с буквенной резьбой.
Громкий зычный голос и немного грубый,
Продавца мороженого неохотный бас,
И, напротив, дама, сжав сухие губы,
Смотрит, на сыночка не спуская глаз.
А её сыночек, позабыв о маме,
Позабылся в мыслях в карточной игре:
Так туза подбросить или кинуть даму,
Может быть десятку? Надо – позарез.
А в вагоне жарко, а в окошке лето,
И бежит...

Я ждал разлуки, я ей верил,
И думал - будет все прекрасно.
Купил билет, захлопнул двери.
Но все напрасно, все напрасно.

Не лечит души расстояние,
И время, даже через год.
Я обретаю понимание -
Настал период непогод.

И неуютно мне в вагоне,
И мысли все еще с тобой.
Неужто в этакой погоне,
Не справлюсь я с самим собой?

Несет меня среди полей,
И с каждым мигом дальше, дальше.
Один среди чужих людей,
О чем я только думал раньше?

Нет утешения в слезах,
И я не плачу, я не...

Яков Есепкин

ЭЛЕКТРЕ

• «Если на одной чаше весов разместить всё лучшее из Серебряного века, а на другой – книги Есепкина, пребывающего и ныне в глубоком андеграунде, столь чтимые Бродским Цветаева, Мандельштам и иные великолепные составители текстов окажутся едва ли не в безвоздушном эфирном пространстве, на губительной иллюзорной высоте.»
Р. Селехов

I


Се Вифания мертвых святых
Одевает лишь в мрамор столовый,
Се вечерии див золотых:
Шелк и млечность, иль пурпур меловый...

черная река
жирною чертой
делит пополам
поле.
росчерки кустов
и ветвей дерев
протыкают ввысь
волю.
перестук колес,
музыка в ушах,
а вокруг одни
люди
смотрят и едят,
говорят и спят.
больше их уже
не будет.
выйду на асфальт,
поезд отпущу
быстрый.
позабуду всех,
плюну на успех.
и неправильно сложу
числа.
а ответ-то прост,
мы живем пока
нас с тобой
помнят.
надо оставлять
множество следов
в анфиладах всех
комнат.
мой рифленый
след
на снегу исчез
и меня опять...

Люблю тебя - твердят колёса.
Ночь бездонна.
Летит вагона колыбель в тревожный сон.
И любопытный глаз луны – зрачок лимонный
всю ночь качается вагону в унисон.
Люблю тебя, люблю тебя – светло и горько
на стыках рельсов незатейливый рефрен.
А за окошком, обгоняя, катит в горку
июнь веснушчатый в бейсболке набекрень.

Я еду в лето, ветерок листает шторки,
моей пустой тетради белые листы.
Люблю тебя – звучит колёс скороговорка.
Не может быть, чтобы её не слышал ты

2010-06-02

Однажды сказал Робеспьеру Марат:
-Мы руки в крови замарали,
Француза француз убивает, как брат,
В пылу якобинской морали.

-Ты знаешь, Марат,- Робеспьер говорит, -
Мы просто как малые дети,
В России такое еще предстоит,
Что нашу мораль не заметят.

В России повсюду полно голытьбы,
И публика кормится плохо.
Подайте ослепшему в ходе борьбы
С троцкистско-зиновьевским блоком.

Однажды у Троцкого сперли пенсне,
И Лева писать разучился,
И Сталин стал главный писатель в стране,
И этим...