Полоска

Делом без цели, время украдено,
Словом без чувства, сердце обижено.
После крутых вершин, ждёт пути впадина,
Мира осеннего и листа рыжего.

В прошлом мгновении, бывших история,
Но в нём фундамент, будущих дней.
Знал в пути радость я, знал в пути горе я,
Свет дней погожих и мрачность ночей.

А небу всё-равно, свой иль чужой ему,
И искрой падает, чья-то опять звезда.
И чей-то мир летит, в горькую горя тьму,
И закрывает свет, тёмная хмарь-беда.

Солнышко отражал, жемчуг рассветных рос...

«Vino veritas»... Твоё сердце - вино...
Оно помнит поэзию белого воска касаний.
Нам положены в ладанки
Львы построчного звука признаний,
Где до нас сочтено алфавита святое число.
В лозах дикого солнца иное сечение слов,
И архаикой лист там, где небо встречалось с землею...
Помяни его всуе среди этих измученных лиц,
Среди их бесконечности однообразных молчаний.
Позови меня жаждой и не плачь о песке.
Твои плечи - вино и сандал,
И последний апостроф предтече.
Как секрет этих рук в розах...

Что же тянет меня все к окну
Что же здесь еще не видал
Когда все отходили ко сну
Я тихонько в окно наблюдал
В той звенящей ночной тишине
Нарушаемой стуком колес
Что-то смутно я видел в окне
То деревья, то снежный занос
То случайной избы силуэт
Одиноко стоящей в лесу
То путейца блестящий жилет
И опять я смотрю в пустоту
То березоньки белой полоской
Превращались в опоры, столбы
То озера, откуда с авоськой
Выходили вечор рыбаки
Что мигаете грустно мне звезды
Что ты прячешь за...

АНГЕЛ МОЙ...

Ангел мой, не бросай меня…
Гнутся под танками перекрестки.
Рвется душа
на цветные полоски.
Ночи в нас — светят,
и дни в нас — темнят…
Ангел мой, не бросай меня…

Я не со страха прошу… не от крови…
Дрожь прекратится.
И карцер откроют.
Но пустоту ни на что не сменять…
Ангел мой, не бросай меня…

Нет ни в борделе меня, ни в молельне…
В третьем
задолбанном измереньи:
в центре — пожар,
а вокруг — полынья…
Ангел мой, не бросай меня…

К черту латынь!
К бесу...

На сердце рубцами инфарктов следы,
В уме дирижирует мыслями время.
В них то радость счастья, то горе беды,
То лёгкость пушинок, то тяжести бремя.

Я сном запятую поставлю в делах,
В нём вспомнив как в детстве искусство полёта.
Забыв в нём ума пред падением страх,
Живу в нём опять, беззаботно и просто.

Но вдруг отголоском заботы дневной,
Тревога её в сон ворвётся внезапно.
Нарушит души безмятежный покой,
Став голосом в спину, бубнившим невнятно.

К поверхости моря эпохи миров...

Мир мозаику сложит,
Указав места нам.
А на сердце нет кожи,
Но от раны есть шрам.

То, о чём мне мечталось,
Стало болью моей.
В прошлом пламени ярость,
Юнных, радостных дней.

В прошлом резвость мгновенья,
И задумок размах.
В прошлом сердца томленье,
И броженье в умах.

В небо юнность стремится,
Земным зрелость живёт.
Жизнь вся взмахом ресницы,
В миг-полоску войдёт.

А на сердце нет кожи,
Но рубец шрама есть.
Выход случай предложит,
Но откажется Честь...
Марковцев Ю.

Лётчикам полярной авиации посвящается

Ну, что, братан, поехали домой,
Оденемся теплей, к чему здесь речи.
Нам если взять на карте по прямой,
То до родных берёзок не далече.

Там снова заселяются грачи
На старое, привычное гнездовье,
А здесь уже и сладкое горчит,
И тратится на мелочи здоровье.

Мне не диктует больше ни строки
Пурга - волчица на высокой ноте.
Я положу в рюкзак черновики,
Чтоб было чем заняться в самолёте.

В салоне отмечает экипаж
Удачный рейс и день рожденья...

В комнатенке, пропахшей потом,
Жил когда-то один поэт…
Был забыт он людьми и Богом,
И решил он, что Бога – нет…

В комнатенке, пропахшей потом,
Он держался, что было сил…
Он поддержки просил у Бога…
И у дьявола он просил….

В комнатенке, пропахшей потом,
Жил, грешил он, он был - как все.
Комнатенка, семья, заботы…
Шел по черной своей полосе.

В комнатенке, пропахшей потом,
Все полоску он белую ждал…
Мир казался чужим, жестоким -
Для поэта он был так мал.

В комнатенке...

А сердцу хочется покоя,
И безмятежной тишины.
Где время радостью простое,
Без смут, раздоров и войны.

Где мир без беженцев и взрослой,
Печали нет в глазах детей.
Где жизнь не узенькой полоской,
И нет, предателей-друзей.

Где не отравлен ностальгией,
Дух по ушедшим временам.
Когда он песни пел другие,
И верил мирным небесам.

Где ум не бьёт в тревоги бубен,
Не в силах мира зло принять.
Ему, Небес план неподсуден,
Но он, не может их понять.

И сердцу хочется покоя,
И...

Не за меня, в церквушке старой,
Свечу во здравие зажгли.
Не за меня, главой кудрявой,
В поклоне гнутся до земли.

Я далеко в стране заморской,
Там православных нет церквей.
Ушёл туда, пути полоской,
По доброй воле я, своей.

Ушёл от дней лихих скрываясь,
За солнцем вслед, в его закат.
Там сыт-обут и сердцем маясь,
Живу как все, не мят, не клят.

В довольстве тело, а покоя,
Нет на душе, здесь тесно ей.
В ней грусть, как ветер волком воя,
Зовёт в простор родных степей.

Но не...