Покрывало

И сказали Иоаву: плачет по Авессалому
Царь Давид, жалеет сына. Эти чувства всем знакомы.

Только как быть тем героям, отдававшим свои жизни
За царя? Придти с победой и смотреть, как царь их киснет?

Обратилась та победа для всего народа плачем,
Ибо царь скорбит о сыне, а народу как иначе?

И входили люди тихо в город собственный украдкой,
Как стыдящиеся входят, убежавшие со схватки.

А Давид лицо руками прикрывал полураздетый,
Повторяя раз за разом - Сын Авессалом мой, где ты...

Завароженно туманом,
разукрашенно зимой-
Белым, белым покрывалом
и пушистой бахрамой.
Забываются мечты -
оживает сказка.
Королеве Снежной,нужна моя ласка.
Но сверкают вновь глаза,
дух морозный шлют уста.
Все дорожки у дворца
льдами покрывает.
Нет- она совсем не зла,
её лишь пугает,
От любви моей тепла,
она вся расстает.

Один бедняк, уставший от невзгод,
Всем говорил, как тяжек его путь,
Как давит спину непомерный гнёт,
Крест не даёт рукою шевельнуть!

Печален его жизненный итог:
Беззубый рот, убогий, ветхий дом,
Иной с цветка порхает на цветок
Иль по аллеям мчится рысаком.

Услышал Бог его земной укор,
Призвав к себе, впустил в огромный зал:
«Ну, чтож! Себя ты числишь бедняком!
Меняй свой Крест, не тронув покрывал!»

Тот обошел с десяток крестовин,
Пять не поднял, четыре в кожу впились,
А по...

Когда летят с деревьев листья
и покрывают невпопад
дорожки, а рябины кисти,
как факелы в ночи, горят;

когда прекрасной поволокой
туман застИт луны восход
и солнце нежной недотрогой
ей оставляет небосвод;

когда звенящей тишиною
в ночи наполнится весь мир
и тьма колдует под луною,
как некий сказочный факир -

то ежегодно "бабье лето"
меня берёт в прекрасный плен,
и без надежды на ответы
иду на выгодный размен:

оно даёт мне вдохновенье
и вот который год подряд
моей любви...

Кто есть кто, что есть что? - Мир расколот на части.
Камень бросили в реку и круги по воде.
Я пытаюсь поверить, что рождён был для счастья,
Я пытаюсь понять — кто я, что я и где?

Кто есть кто, что есть что? - Врём себе мы что знаем!
Выбирая рассудком тех, подружимся с кем.
А потом вдруг прозрев, в трудный час понимаем,
Что дружили не с теми — доверяли не тем!

И спасения ищем, мы в заботе привычной,
В храме перед иконой или в водке с вином.
А когда измеряем счастье выгодой личной...

Солнце не согрело дерева-скелеты.
Пролетела осень, позабыто лето.
Зимние дорожки, словно дым ракеты,
Убежали в чащи от дневного света,

В чащах превратились в пышные сугробы,
Покрывая мелом ямы, буреломы.
Пачкая следами сосны-небоскрёбы,
Окунувшись в небо, стали невесомы.

Тучка посмотрела, улыбнулась хмуро
И с себя снежинки на людей смахнула.
Солнышко замёрзло и ушло понуро.
Всё вокруг до неба в снеге утонуло.

Как в лесу стоит гора,
Под горою той – нора,
В той норе живёт Горыныч.
У Горыныча хандра.

Безнадёжно Змей влюблён:
Третий день в три горла он,
Не закусывая мясом,
Заливает самогон.

На горе стоит дворец,
У дворца – златой торец.
Вдоль торца Горыныч ходит,
Как заправский молодец.

Из окна торчит коса,
Плачет девица-краса.
Плачет горькими слезами,
Трёт накрашены глаза.

Слёзы горьки льёт она
И бранится из окна:
«Уходите, Змей Горыныч,
Вам Кикимора жена!

Вы – жанатый...

Березовый свет покрывает глаза.
Хрустящих кустарников кляксы
размазаны ветром.
Тихий разлив апрельского неба.
инициирован солнечной грушей.
Леса молва пернатым базаром
раскинута. Шелест куплетов
травы прошлогодней (карее сено),
остановись, сядь рядом,
послушай…
Лица темнеют, ноги теряют следы,
вещи бесформенны, время отброшено в угол.
Мята груди через край,
облачный дым в волосах –
рви горизонты души.
Лужиц помол, блюдца мутной воды.
Корней выуженных пугало.
Шепот тропинок...

И вот он сделался
почтенным старикашкой.
Уселся с удочкой на белый
бережок,
и умиляться стал стрекозкам,
и с букашкой
повёл надтреснутый, как чашка,
монолог.

Ах, славная. Зачем тебе нектар?
Вот, погляди,
как стал я болен, стар.
И ты состаришься,
вертлявая букашка,
и жизнь закончится,
благословенный дар.

Чего ж ты лапками
по палочкам шуршишь?
Молчишь, болезная,
законченно молчишь.
Чего ж ты усиками
пристально вращаешь?
Ан, ни черта-то ты не понимаешь…

И вдруг букашка...

По дорожкам засыпанных снегом
По аллеям бетонных плит.
Неизвестным я шёл поэтом
Но известными лицами "бит".

Снег бесшумно кружился и падал
Свет фонарный едва освещал.
Серебристую гладь покрывала
Снег которой следы укрывал.

На душе полыни осадок
Нарастающий "нана" прогресс.
Привёл письмена в упадок
К поэту пропал интерес.

По кругу планеты летят
Стрелки бегут по кругу.
В основе, круги лежат
Поэту пожмут ещё руку.