Поэт-хулиган

На Чёрной речке белый снег, махровый.
Шинель и шуба корчатся на нём.
Они зарыться в этот снег готовы
в смертельном страхе пред грядущим днём.

Площадку размечают секунданты,
крестя её цепочками следов,
и пулею француза – иммигранта
неумолимый рок уже готов
пронзить поэта чувственное тело,
что никогда не надевало риз,
и завершить трагедией умело
Натальи Николаевны каприз.

Когда молва злодействовать готова,
как избежать трагичного конца?..
И обратилось брошенное слово
кусочком...

Открыл, поэт, нам «бездну звёзд»…

"Верх глубины" – стал нов для нас...

Житейский глас не нов и прост:

Для каждой дырочки -- свой глаз!

Ты знаешь, как тебя любил,
Готов идти был на край света.
Что даже песню сочинил,
Как дышит сердце у поэта.

Тебе же было наплевать,
Что на меня, что на искусство.
Могла ты только лишь играть
В такое искреннее чувство.

Мне жаль, что ты не поняла,
Что я хотел сказать стихами.
Теперь горит душа моя
И обливается слезами.

Моим страданьям нет конца
И одиночеству покоя.
Пойду-ка в дальние края,
Чтоб жить там счастливо в просторах.

Пусть люди говорят то, что я инвалид, а не поэт.

Только я закрываю на это глаза, живу и сочиняю,

О нет ! Нет, я Вас не осуждаю, да просто я вас понимаю,

Что вы от этого далеки, но вы знайте, что мне жить и писать.

Только брат не смотри, а лучше помоги и увидишь то,

Что я похож на тебя, ну вот все, пока.

Вечный странник на большой дороге,
Я уйду в неведомую даль:
В мир, где счастье будет — лишь немногим,
Остальным — тревоги и печаль.

Из Страны Мечты в Страну Обмана
Предстоит навеки мне войти...
Я — войду, — но Руны Аримана
Остаются на моём пути.

Кто-то скажет мне, что всё напрасно:
«Что тебе! не хочешь — не иди!»
Я ж, дурак, отвечу: «Жизнь — прекрасна;
То ли ещё будет впереди!»

Я устал уже, но, как ни странно,
Я с дороги не хочу сойти
И иду, а Руны Аримана
Остаются на моём...

Где уважение к другому человеку
И радость за его цветущий шаг ?!
Ведь даже здесь, у нас среди "поэтов",
Раз более удачливый, то - враг!

Яркий свет.
День.
Тень:
гремит пистолет,
ответного выстрела нет.
Здесь —
Смерть!
День.
Яркий свет.
— Сколько же лет?
— Кому?
— Ему.
— Неважно!
Убит — Поэт.

А кто первейшим был поэтом,
Понявшим: ОН, - не графоман,
Чтоб принимать все ИХ советы!
ОН должен гнать им свой дурман!

Печатью Скорби путь отмечен,
Святых, что мучались до нас.
Их много — список бесконечен,
Его продолжит жизнь сейчас.

Не все кто в нём, известны людям:
Учитель, врач, солдат, поэт....
Они уйдут — их мир забудет,
Но они все дарили свет.

В том списке может быть рабочий,
Простой, обычный... — и святой.
Свят тем, что жить собой не может,
И с миром делится душой.

Пусть их не будет на иконах,
Не всякий подвиг был воспет.
Ведь святость не в мучений стонах,
А в том чтоб жизнью дарить...

Не мучайся – не надо,
Душою не томись.
Придёт к тебе отрада,
Порхнёшь как птица ввысь.

И станешь ты счастливой,
Любимою женой.
Звать будет тебя милой
Твой муж, как я порой.

И будут у вас дети
Расти не по годам.
Учи их всем на свете
И дай, что я не дал.

Прости, что разлюбил я,
На встречу не пришёл.
С другою без тебя я
С ума чуть не сошёл.

Я знаю, что на свете
Придётся одному,
Мне жить, как всем поэтам
Вздыхая на луну.

Тебе ж грустить не надо
Ни сердцем, ни душой...