Подруженька-бессонница

3-D автоматическое виденье. «А вы вызываете ду-
хов, или они вас». «Атас», -кричал Петя, (бегал по
комнате, совершенно голый). «Камень не носи за
пазухой, если хочешь, а нет, меняй на диамант,
себе дороже, («Ну у тебя и рожа - перекрестил-
ся, справа налево, - приснится же такое, и врагу
не пожелаешь»). «А ты, лаешь, на луну? а на сол-
нце? смотря в оконце, брось гранату, ешь инжир,
ничего не бойся,- говорил ему джин,- прикройся,
не пугай меня собой, не кричи, ой. Говори закли...

Нам пережить четвёртую весну –
на придыхании желтеющего снега,
в светотенях серо-сырых сугробов –
сказало, в ручеёк свитое, время,
и в Дельфы не ходи.
Погоды истерия, раскисшие ключи,
но ночь короче всё, а значит – и бессонница.
Я вышел в 7:00,
налив 100 грамм в зрачки
искристой пены солнца;
я для других ослеп – так прозревает сердце,
цепляя вечный голод
живой стихии, голос стихоподобных форм
любви – все признаки постзимнего расстройства –
я не расстроился ни капли.
Овал весенней...

Рука с рукой соприкоснулась,
По ним прошёл, как будто ток.
В их душах что-то встрепенулось, -
Кровь превратилась в кипяток …

Загадки странных сновидений,
Или бессонница из грёз …
Реальность новых ощущений –
Любви томительный гипноз.

Так начинаются мгновенья,
Которых после не забыть.
Вопроса вечного сомненья:
А быть мне с ним или не быть?!

Потом развитие сюжета
И сказка радостных минут,
И снова поиски ответа:
"А если чувства вдруг уйдут?"

Но сказки все в одном едины...

Ещё ты молод и бессмертен, сосуды не забиты и
циркуляция крови, ещё, и раковые клетки, лишь,
вначале, и сон и адекватность и усилия, эмоции,
и воля, всё с тобой и подкрепления не нужны, или
чуть-чуть возможны, всё впереди, где тремор, где
бессонница и боли, асцит, одышка, гемипарез, ин-
фаркт, кирдык, ступени деградации, движенья, из
ниоткуда, в никуда, ах да, о счастье позабыли, мы,
сказать, тут лучше промолчать, чтобы не сглазить,
а если нет, его, тем более молчи, а хочешь делать...

Ночью не спалось,
под утро шум машин не дал уснуть,
за стенкою орал сосед-мудак, просто так.
Ему бы глотку мне заткнуть,
но не хочу я лишних передряг.

Вздохнув на горькую судьбу,
на солнца свет в окне,
я поплелась в свой закуток,
где жил компьютер - мой дружок,
и чуть скучал по мне.

Включив торшер, что ярко светит,
на клавиши нажала не спеша.
Надеюсь, поболтаю в Интернете,
порадуют хоть чем-то, милые друзья.

Я пробежала мно-о-ого сайтов
и пообщалась от души...

Остаточный аромат поцелуя на приливной волне крыш.
Соломенным клубочком на коленях теплый лучик.
Блик солнечный ростком сквозь тьму зрачка.
За мутной смолой окон – янтарный воздух бездорожья.
Твои секреты – новолуния цветы,
колец древесных обручальные созвездья.
Разлившаяся лесотень на горлышке бутылки каплей хвои.
Апрель, холст, масло, пение ветвей –
шум-призрак кареглазых ангелочков.
Блеск губ перефразирует влюблённость.
И всё-таки, усталость – юное похмелье.
Подтаивает облачная...

Елб, бил, что он говорил? сидел рядом, красавчик,
буравил взглядом, буровил, сам с собой, про аль-
фа майку, дневальный парашют, мкс по боксу и
рукопашному бою, кричал, уволю, бил в грудь, не
мог, забудь, унижения, два краповых берета, во-
долазный костюм, вечно юн, как юнг с фрейдом,
психоанализ воли, себя уволим, погрузим в под-
сознание, сотрём, забудем, расплавим, миром
правим? своим, или зомби? едим суп комби, киш-
миш, слушаем, как скребёт мышь, бессонница,
звенят колокола...

Глаза васильковой свежести, напоите меня дорогой,
напоите меня светом предзакатного хмеля, и криком,
что играет на гребнях сосен, что струится в тогах берёз,
что искрится ручьём в овраге, что звучит отголоском пшеницы
самых ясных и чистых уст. Веет дрожью с листвы-прохлады;
шаг – ожог на мраморе неба от упавшего солнца, и рядом
перелётные тени-птицы.
Пусть мне снится огонь летних слёз, ткань дождя,
и бессонницей звёздной, разорвавшей на пепел рубаху,
окрестятся следов многоточья;
пусть...

во мне звёздная пыль чёрного эха окраин неба;
во мне память Земли от цианобактерий до сложных форм жизни;
во мне тысячелетний дрейф тектонических плит и арктических льдов,
вулканический пепел дыханья ядра, перламутровый шёпот губ океана;
во мне желчная кровь Иуды и распятое сердце Христа, дневной свет и прилив
безнадежной ночи, рваный северный ветер и бархат южного бриза гаснущего горизонта.
а я смотрю на пустой мерцающий холодильник, цвета декабрьского грязного снега,
опуская в землистый...

Она прошла далеко,
Она прошла укромной
Походочкой высокой
Для неги сладкой, дремной.

При рельсах осиянных
Полуночной луной
В сапожках долгожданных
Она пошла со мной.

И в доме среднерусском
Скрипучем и пустом
Нездешней павой в узком
Жакете входит в дом.

Березовым монисто
Сверкало в сентябре
Как лик луны сребристый
На бархатном бедре.

И кружевные дали
Вдруг ослепляли близь -
И зайчики мелькали
В глазах как кошке «Брысь!»

И длился, длился, длился...