Плачь о змеюшке горыныче

Япония, тебе не спится.
Встречаешь первой ты рассвет.
И солнце по утрам садится
на золотой велосипед
в твоих горах.

В твоих садах вишневых души
сгоревших в ядерном огне
бесцельно бродят. Вот послушай!..
Звучат, как песня в тишине
их голоса.

Твой самурайский кодекс чести
превыше всяческих обид.
Да что обиды!.. Чувство мести –
оно и то тебе претит.
Простила ты.

Простила ты и кровь и слезы.
Простила просто, без затей
неизлечимые лейкозы
потом родившихся детей,
не знавших...

Когда привыкаешь
Боль вянет, стареет
В сердце стреляешь
И небо алеет.

От черной свечи
Серебряный свет
Ты плачь, не молчи
Возьми пистолет...

Убей свою печаль
И вырви мне глаза
Какая мораль? -
Простая слеза...

На берегу песок...
Быть может просто грязь?
А ты нажми курок
Убей во мне всю мразь.

Отправь мне то письмо,
Что в детстве богу я писал
Хочу ответить на него
Я адрес свой узнал.

Противно и гнусно -
Мне лижут глаза...
И больно и грустно -
Мне разорвало паруса...

Ты не увидишь моих слез,
И не услышишь как я плачу.
И не узнаешь даже то,
Как много в жизни моей значишь.

Ненавижу твой голос, улыбку, слова
Ненавижу тебя и люблю все сильнее.
Ненавижу за то, что ты был у меня
Ненавижу за то, что больше не будешь.
Ненавижу те ночи, что рядом была,
Ненавижу и плачу, что больше не будет.
Не будет тех слов уже никогда
Все ушло навсегда
Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!!!

Стихия бесится за равнодушной пеленой,
Стекла, что, как и ночь сейчас черно,
Сквозь клочья листьев мечет вразнобой
Неистовое капель домино.

Они вонзиться рады в мою плоть,
Но разрываются о подоконник звонко,
Я слышу плач, сквозь бешенную дробь,
Испуганного молнией ребенка.

Я представляю, как стучится сердце,
У матери, которая его,
Рукою кудри прячет, как за дверцу,
Прижав к своей груди всего.

Но мне в порывах бешенных комфортно,
Они, как отраженье беспокойных снов,
Не...

Слезы…? А что это такое?
Слезы – это соленая вода.
Слезы – это душа не в покое.
Слезы – это сердце ноет крича!

Они бегут по твоему лицу,
Бегут, ровной струйкой такой,
Оставляя черный путь,
Забирая душевный покой.

Мы плачем, потому что больно.
Больно не ноге и не руке.
Больно в груди, очень больно,
И хочется зажаться в уголке.

Через это прошел почти каждый,
Если ты нет, то молодец!
Каждый узнает как – то однажды:
Слезы – это кровь наших сердец!!!

Утром встанешь не с той ноги –
И весь день наперекосяк.
Хочешь - стой, а можешь - беги,
Все равно все будет не так.

Что задумано – не исполнится.
Все, что учится – не запомнится.
То, что хочется, то не можется,
И не так все как надо сложится.

Верим мы в забабоны бабкины:
Черный кот да пустое ведро.
Голова прибаутками заткана,
Как расшитое полотно.

И пытаемся все с пути свернуть,
Обходя беду стороной.
Да поймите же - что судьбой дано,
Не изменит никто другой.

Если надо...

И теперь, загнанная в угол, краем живой плоти и
вонзенной иглой сознания понимаешь –
как противен фрак и декольте на обочине пыльной дороги.
Как навязчиво выглядят одинокие пальмы и
как некстати всеобщее голосование, пискливое брюзжание и заносчивость.
Как отчаянно пульсирует в тебе
в другом увидеть отражение,
но оно лишь тускло мелькает и оседает пылью.
Вороватая крадучесть спешки и упреков скольжение.
Об асфальт, напрягаясь, трутся шины,
ершатся щетиной.
Взгляд на...

Конечно, жизни правда - не кино,
И нету в ней ни дублей, ни дублёров,
Снимается в ней действие одно -
Экспромт без бутафорий и суфлёров.

Пошлёпал врач по попе малыша,
Внимание! Мотор! - под плач младенца
Запрыгнула в рождённого душа,
Готов актёр! Несите полотенца.

Всевышний здесь - незримый Режиссёр,
Весь мир - набор реальных декораций.
Играй, мой друг, ты как и я - актёр
В бездонном океане информаций.

Ну что же ты замешкал, смотрит зал...
Какая роль?! И где найти сценарий...

Жить не сможем долго
мы в пустоте:
и к Богу идем,
или к Сатане.

Слышишь, в полночь, среди тишины,
в каждом сердце зазвенели мечи?
Бьются силы Света
и силы Ночи.

А утром перед нами -
очевидный факт:
у кого-то - инсульт,
у кого-то - инфаркт.

Чье-то сердце не
вынесло этой войны.
И в этом есть доля
и нашей вины.

Мы кому-то, что-то,
не успели сказать.
Мы кого-то, где-то,
поленились поднять.

А теперь, на поминках,
мы пьем вино,
и наши глотки
не ожжет оно.

Но вот...